"Алексей В.Федоров, Дмитрий Безродный. Экзамен судьбы " - читать интересную книгу автора

превратиться ему в кромешную тьму мешали только пара масляных светильников у
стойки и снующие по залу разноцветные зайчики. Зайчики от шпиля Башни
по-хамски обходились с законами преломления, проникая в солнечные дни даже в
плотно зашторенные помещения, и вызывали этим бурный восторг у приезжих, а у
местных тихое раздражение. Из посетителей в трактире была только труппа
уличных музыкантов. В свободное от работы время менестрели имели угрюмый
вид, но пьяными были, наверно, неизбежно.
Я взял себе двухпинтовую кружку пива и вяленую воблу для натюрморта. В
моем положении нужна ясная голова, но очень уж зубы болят... Пиво я выпил,
воблу у меня попытался слямзить один из музыкантов, за что получил табуретом
по хребту (не подумайте, что я хам и драчун, но в любом обществе свои
правила этикета.). Товарищи неудачливого воришки вернули мне воблу и
извинились. Что мне было делать с этой, мягко говоря, попахивающей рыбиной,
я не знал. Съесть - я не враг своему желудку, выкинуть - познакомиться с
дубиной вышибалы (опять же пресловутый местный этикет), с собой взять -
провонять рыбой и поясную сумку, и все ее содержимое. А Глим все не
приходил.
Появилась местная проститутка, не вызывающая своим видом ни низменной
похоти, ни возвышенных чувств. Несмотря на призывы музыкантов, она стала
приставать ко мне. Я узнал много лестного о своей персоне, узнал так же
прейскурант интимных услуг "Печального Омара" и интересные подробности
туалета Оливии (Так звали эту, с позволения сказать, даму). Помацав Оливию
для порядка за ляжку и похлестав пару раз по рукам, приблизившимся на
опасную дистанцию к моему кошельку, я попытался втюхать ей злосчастную
воблу, чем весьма эффективно ее от себя отвадил. Проститутка отправилась к
музыкантам. И в трактире стало сразу шумно и весело. Оливия требовала от
менестрелей, чтобы те пели ей любовные песни, а музыканты требовали, чтобы
она оголялась, так сказать, по бартеру. Звуковой фон наполнился весьма
экстравагантным коктейлем из нежных слов песен и ядреной брани - музыканты
яростно торговались за каждый дюйм приподнятой юбки или приспущенного
плечика.
В самый разгар этого бедлама пришел, наконец, Глим, одетый по последней
моде рабочих кварталов: широченные зеленые шаровары, заправленные в низкие
полусапожки, красная косоворотка, а поверх нее жилетка из сыромятной кожи
(неплохая, кстати сказать, бронь). Довершал картину латунный армейский пояс,
с подвешенными на нем кошельком и стилетом. Причем кошелек был размером с
хорошую торбу, из-за чего казался совершенно пустым, а стилет был
максимально допустимой длинны, и от звания шпаги его отделяло дюйма два.
- Здарова, Витарик-кошмарик, - сказал он, подсаживаясь. - Че хател-та?
- А ты как всегда пунктуален.
- Слышь, Витарка, ты мне, канешна, друх, но еще раз абзавешся - дам в
морду. Кромя шутков!
Спорить было бесполезно, и я перешел сразу к делу.
- В общем, так, мне необходимо потолковать с кем-нибудь из твоих коллег
по цеху, занимающихся волшебными тварями... Кстати, знакомься! Это Оливия. -
Проститутка решив, что Глим более перспективный клиент, нежели музыканты,
уже повисла у него на шее. - Угости даму! - я заговорщицки подмигнул и подал
Глиму воблу.
Глим понял меня по-своему. С проституткой он, по местным меркам,
поступил весьма деликатно: обнял за талию, повернул к себе спиной, двинул