"Константин Федин. Анна Тимофевна (Повесть)" - читать интересную книгу автора

скученных под железным крестом. Кругом насыпи чугунная врыта ограда, от
нее вниз, по скатам топорщится сизая, горькая полынь.
Теперь, зимой, доктор Штраль засыпан снегом. Заслонами, как у щитов
железной дороги, взметнулись у ограды сугробы, и толстой, прибитой вет-
ром коркой обхватил снег Медвяную гору.
В буран не видно доктора Штраля.
В буран посмотреть с гор, - приплюснутыми ульями прячутся в котловине
кирпичные корпуса колонии.
Над ульями острыми воронками кружит пурга, мчится на горы, гикает,
свищет в чаще осинника. Подминает, как зверь, березняк, раскачивает ту-
гие шлагбаумы, лютым озорником несется по шоссейным дорогам.
В котловине безлюдно. Сдвинулись запорошенные ульи, как на пасеке; в
запорошенных ульях, отогретых трубами, бродят люди.
Людей привел доктор Штраль. Построил на горах, в котловине, в осинни-
ке и березняке каменные, кирпичные, бетонные дома, связал их железом,
медью, опутал проволокой, загородил шлагбаумами, расставил сторожки. В
дома привел и рассадил, как в сотах, по беленым комнатам людей.
Летом стал водить людей на поляны, в березняк, в горы.
Потом и его водили с людьми в березняк, держали в беленых стенах, и -
когда кончилось - подняли на Медвяную гору и закопали в суглинок.
А людей, которых доктор Штраль поселил, как в сотах, в каменных беле-
ных комнатах, по-прежнему водили в горы, на поляны, и люди плели венки
из крупной - в пятак - ромашки, пели песни без слов, изнывали в плясе и
жили в сотах каждый до своего конца.
Старели кирпичи, выбивалось шоссе, гнили шлагбаумы, а по горам и кот-
ловине ступали весны и зимы, уходили пашнями за реку, через деревни, пе-
релески, овраги. Цвел пышно и пряно осинник, тянулись под ногами его к
теплу лиловые колокольцы, осыпались лиловые ромашки, росли птицы, увяда-
ли травы.
Налетал пьяным бесом буран, через крыши, через осинник, через горы
гикал, клекотал, свистел по-птичьи.
Ступали через горы морозы, крякал суглинок; притаившись, ждал теплых
ветров.
Прячутся в снегах пасечными колодами кирпичные корпуса, по отогретым
сотам бродят люди.
С каждым годом больше людей, и никто не уходит из котловины, и негде
размещать людей, забиты плотно людьми беленые соты.
Сидеть всю ночь под лампой в колпаке из папиросной бумаги, думать о
заснеженной котловине, думать о Медвяной горе.
В тишине перечитывать записки доктора Штраля: когда понял, что гиб-
нет, стал подробно, как о пациенте, записывать о себе до самой смерти.
Писал так:
"Июня восьмого. В половине шестого вечера почувствовал озноб темп. -
38,2; пульс 98. Зрачок слабо реагирует. Жажда. Боль в затылке значи-
тельная. Ногам холодно; надел валенки. Помню, что в соседней комнате
что-то упало. Потом все провалилось. После возбуждения - боль в виске:
ударился об косяк. Кажется, это помню. Остальное - в записях ординатора.
Сознание вернулось в 9 час. веч. темп. - 36,1; пульс 84".
Протянул руку к рисунку. На желтой выгоревшей бумаге две планеты, по-
хожих на луну. Кругом - облачные миры. С одной планеты на другую, страш-