"Елена Федина. Наследник " - читать интересную книгу автора

косой. Это было ужасно, и наутро мне не хотелось об этом вспоминать. А ночью
я приплелся домой и повис на перилах лестницы, ведущей на второй этаж,
собираясь с силами. Эска властно вытащила меня из полушубка и подтолкнула
наверх.
- Ты еще и пьяница, - сказала она.
- Осторожней, хозяйка!
Я остановился двумя ступеньками выше и обернулся. Эска стояла в ночном
халате с дрожащей свечой в руке, волосы были разбросаны как попало, темные
брови хмурились над зелеными глазами разгневанной кошки, из-под кружев
ночной сорочки выступала чертовски соблазнительная грудь.
- Как ты прекрасна, - вздохнул я.
Эска поняла меня буквально.
- Не выдумывай, - сказала она строго, - иди и уткнись в свою подушку,
Заморыш.
- А в твою нельзя?
- Проваливай.
Уже в постели меня все преследовали обрывки разговора с Джоло, и как
всегда, когда наговоришь слишком много, появилось мерзкое чувство пустоты и
собственной ничтожности. Что-то я не так сказал, что-то он не так понял, а
ведь я совсем не то имел в виду, надо пойти и объяснить ему! Надо сейчас же
вскочить и все ему растолковать по-другому!.. И сон не шел.

4

Я встал с чувством вины и с тяжелой головой и в который раз с завистью
подумал, как хорошо быть молчуном. Потом вспомнил, что напрашивался к Эске в
постель, и мне стало совсем плохо.
Она же была весела, как ни в чем не бывало. Я попросил у нее рассолу и
мрачно потупился. Передник на ней был уже не засаленный, а свежий как
лепесток лилии, платье новое, с накрахмаленными манжетами.
- Гостей ждешь? - спросил я зачем-то.
- У меня уже есть один гость, - усмехнулась она, - зачем мне больше?
- Если ты имеешь в виду одного беспутного типа, от которого разит как
из винной бочки, то он не гость, а работник. Тебе телегу разгрузить или
заделать крышу у сарая?
- Весной заделаешь.
- До весны ты меня сто раз выгонишь.
- Выгоню? - она уничтожающе снисходительно похлопала меня по плечу, -
ну что ты, я добрая.
Крышу я ей все-таки починил. Пока возился три часа на морозе, дурь мою
всю выдуло, голова прояснилась, руки одеревенели. Я отогрелся у камина,
потом с удовольствием съел обед на кухне и разговорился с сыном Эски
Домиником. Он был славный мальчик, только слишком робкий и застенчивый, что
не удивительно у такой властной матери. Я смастерил ему игрушку из ореховых
скорлупок и напевая вышел в зал в надежде встретить кого-нибудь из друзей.
Знакомых не оказалось. Эска стирала крошки со стола в поднос, она
улыбнулась мне и склонилась над подносом, а в мою продутую морозным ветром
голову пришла мысль, ясная как отполированный алмаз: "А ведь это все для
меня: и белый передник, и причесанные волосы... и разрази меня гром, если я,
не имея ни гроша за душой, воспользуюсь ее расположением и пристроюсь как