"Константин Федин. Тишина (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

был прост и растерян, потом она повела чуть приметно губами и оглядела
Таису Родионовну с ног до головы.
Следом за тем она вдруг качнулась, поведя круто широкими бедрами раз,
другой, колыхнув рубашку и сделав два маленьких шага. Улыбка ее расплылась
по всему лицу, и она перекинула волосы с груди на спину каким-то озорным
движеньем головы. Тогда Таиса Родионовна с силой оторвала от нее свой
взгляд, подошла быстро к Александру Антонычу, неловко, отрывисто ударила
его по темени и бросилась вон. Пока все это продолжалось, она ни разу не
взглянула на Александра Антоныча, словно его и не было в комнате, а все
только вытягивалась навстречу Аксюше так, что стала страшной, побагровев
от напряженья. И, кинувшись к выходу, она тоже не взглянула на него, а
ударила его будто вскользь, по пути, и, может быть, поэтому удар вышел
неловкий, по голове, не по лицу. Александр Антоныч принял удар не
шелохнувшись, бледный, с открытым ртом.
Как только Таиса Родионовна скрылась, он ринулся на Аксюшу, подняв
кулаки, но не тронул ее и побежал из комнаты с хриплым стоном:
- Тая, Тая!
На крыльце, сквозь шелест листвы и кустов, он расслышал удалявшийся
лошадиный топот...
Через неделю он поехал в Рагозное и получил ответ в передней комнате:
- Барышня приказали сказать, чтобы вы больше приезжать не трудились.
Он выждал еще месяц и поехал снова. Но Таиса Родионовна, оказалось,
где-то гостшга. Почти год спустя он отправил ей письмо. Оно пришло назад,
нераскрытым, с его же нарочным...
Это утро в усадьбе никогда не вставало в памяти Александра Антоныча с
такой отчетливостью, как теперь. Он тяжело поднялся с бревен и пошел к
реке.
На кругу, после танца Тани, завозились мальчуганы, подняв пыль и
расталкивая взрослых. У спуска к броду, из-за угла прилегшего набок сарая,
вышмыгнул девичий табунок, прыснул смехом, притих. Несогласные, визгливые
голоса догнали Александра Антоныча у самого настила:


Чей-то домик,
Шитое крылечко.
Там мое колечко
И мой платочек.


Он снял сапоги и вошел в воду. Речка была по-осеннему прозрачна, мелкие
камни настила блестели, как жестяные стружки, крутизна берегового обвала в
сторону от брода была черной. Лунный свет захолодил собою усадебные ели, и
они стояли помертвелые, недвижные, словно огромные комнатные растения.
Александр Антоныч, необутый, шел по светлой дороге за своей тенью,
катившейся перед ним прямым темным столбом.
Был он безучастен к земле, по которой ступал, и тишина, простертая над
ней, казалась ему беззвучной и холодной, как лунный свет. Добравшись до
своей берлоги, он упал на постель, но тотчас встал, завесил окна одеялом и
армяком, и только тогда, в густой плотной темноте, улегся снова. Где-то
поблизости усадьбы укала ночная птица и плач ее был единственным звуком,