"Любовь Федорова. Путешествие на Запад" - читать интересную книгу автора

Болело прижженое клеймом плечо. Возились соседи, с руганью отлав-
ливая паразитов. Зловонной сыростью слезилась стена.
Сон не шел.
Держа путь мимо, кто-то пнул Джела в спину костлявой босой ногой.
Он не обратил внимания.
Его пнули еще раз и намного сильнее.
- Чтоб тебе провалиться, - пробормотал Джел и подвинулся ближе к
стене, думая, что загораживает какому-то идиоту дорогу.
Однако настырный будитель не успокоился. Он присел рядом на кор-
точки, подумал с минуту, снял со стены мокрицу и пустил ее Джелу на
спину.
Секунд двадцать спустя Джел рывком сел и стряхнул с головы тряп-
ку. Возле себя он увидел старейшину диамирских контрабандистов Хапу,
лысого, как коленка, с длинным крючковатым носом, совиными желтыми
глазами и ртом от уха до уха, в котором была зажата деревянная ложка с
обломанным черенком. В одной руке Хапа держал две миски с ничем не
пахнущей чечевичной кашей, в другой - вторую ложку.
- Попроще как-нибудь меня поднять нельзя было? - сердито буркнул
Джел, сунув руку за шиворот и отыскивая мокрицу. - Уже поздно. Я не
хочу есть.
Хапа мотнул головой и досадливо сморщился. Он составил миски на
пол, вынул изо рта ложку, послюнил палец, подцепил на него брошенную
мокрицу и поднес ее Джелу к лицу.
- Hа, полюбуйся, - сказал Хапа, проводя у него под носом отчаянно
перебирающей короткими лапками злосчастной мокрицей. - Даже она более
всего на свете дорожит своей свободой. Убедительный пример, нет? Ви-
дишь, как извивается?
Джел сделал попытку стряхнуть мокрицу с хапиного пальца, но тот
быстро отвел руку.
- А что у нас делаешь ты? - продолжал он. - Чем занята твоя голо-
ва? Днем ты дрыхнешь, ночью дрыхнешь, когда бы я ни посмотрел в твою
сторону - я вижу одно и то же. Здорово устроился! Можно подумать, это
мне худо будет, если ты на весь остаток своей глупой жизни застрянешь
на каторге! Совсем лень заела, да? И тебе не совестно? Подумай, что бы
ты сейчас делал если бы не я? Пропал бы. И пропадешь, если потеряешь-
ся. Что ты на меня так смотришь, чучело? Грех в семнадцать лет уста-
вать от жизни.
Мокрица замерла у Джела против кончика носа. Он отодвинулся в
сторону.
- Убери, - сказал он, глядя на хапин палец.
Хапа прилепил мокрицу обратно на стену и вытер пальцы об одежду.
Джел зевнул, прикрыв ладонью рот, и потер глаза.
- В последний вечер ты мог бы оставить меня в покое? - проговорил
он. - Hочью не могу спать, потому что во всем городе воют собаки, днем
выспаться невозможно, потому что мир полон придурков, и чего ты от ме-
ня хочешь?
Хапа подвинул ему миску с кашей, положил хорошую ложку, мгновение
подумал и заменил на сломаную.
- Hе распускай сопли, а лучше ешь, - посоветовал он, беря на
пробу из своей миски паpу чечевичных зеpнышек. - Жаловаться дома ма-