"Павел Ильич Федоров. В августовских лесах (про войну)" - читать интересную книгу автора

губы.
Олесь мысленно призывал на помощь господа бога и одновременно посылал
Сукальского, вмешавшего его, скромного человека, в "большую политику", к
дьяволу.
Муж и жена, не глядя друг на друга и как будто забыв про гостей,
мрачно и растерянно опустив головы, молчали.
Попрощавшись, гости быстро вышли.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Иван Магницкий сидел в большом плодовом саду Михальских на сваленных
под ветвистой яблоней сосновых бревнах, вдыхая свежий, любимый им с
детства запах смолы, и выслушивал путаные объяснения Юзефа. Кривя длинное
морщинистое лицо, изрядно выпивший перед этим самогонки, Михальский
говорил:
- Ежели ты теперь новая власть, то можешь мне, Юзефу Михальскому,
которого знают добрые люди от Познани до Варшавы, говорить, что я украл у
твоей власти лес? Выходит, Юзеф, у которого душа почище вот этой смолы,
вор?
- Это скажет народный суд, - упрямо и настойчиво твердил Магницкий.
- Ага, значит, говоришь - народный! Ну, а лес тоже народный! Ведь так
же говорят Советы?
- Так говорят Советы. Ну и что же?
- Так что мне может сказать твой суд, коли лес принадлежит народу?
- Суд охраняет народное добро, а ты украл у народа лес. Тебя надо
судить.
- Ха-ха! За что же меня судить, когда я сам есть народ... Как же я
могу украсть сам у себя?
- Народ - это все государство, а ты созорничал один! Вспомни, когда
ты был старостой при панской власти, много ты разрешал рубить лес для
наших крестьянских хат? Ну-ка, скажи!
- Какой ты чудак, Иван! Сколько тогда было народного леса? Шиш! Тогда
почти весь лес принадлежал пану Гурскому. Это была собственность! Не надо
путать собаку с кошкой... А теперь это собственность народа, значит, и
моя! Так говорят Советы, а при чем тут я, Юзеф Михальский?
Магницкому надоели дурашливые увертки Юзефа и весь этот замысловатый
разговор, сопровождаемый всякого рода ужимками, пьяными гримасами и
жестами.
- Ты, Юзеф, похож на того старого монаха, который, напившись бражки,
нагрешил, напакостил и обвинил во всем бондаря, смастерившего бочонок.
Если бы не было бочонка, то не в чем было бы квасить брагу... Не юли, я
тебе не бондарь и не бочонок, в который ты можешь вылить свои помои. Лес
придется отвезти в сельсовет и добровольно уплатить штраф. А то еще хуже
будет.
- А вот это видел?! - злобно крикнул Михальский и показал Ивану дулю.
Магницкий медленно встал с бревна, гневно уставившись на Михальского,
отбросил цигарку в сторону.
- Озорничать ты можешь, Юзеф. Чтобы боднуть козленку вола, ума много
не надо. Но себя бодать я тебе не дам! И оскорблять Советскую власть не