"Павел Ильич Федоров. Агафон с Большой Волги " - читать интересную книгу автора

Стул с грохотом шлепнулся на пол.
Вот так неожиданно и несуразно закончилась газетная карьера Гошки
Чертыковцева.
Была уже осень. Пароход "Селигер", на котором возвращался Агафон,
медленно приближался к пристани Большая Волга, шлепая лопастями колес. Дул
северо-западный ветер, косо брызгал на палубу дождь. На волжских островках
березняк скучно оголился, опустели берега с жалким, скрюченным ивняком,
корявой ольхой и лещиной. На серо-свинцовых волнах не было видно
крутоносых чаек и черных быстрокрылых стрижей, а только уныло и одиноко
покачивались бакены.
Подплывая к пристани, Агафон заметил, что его встречает вся семья. Он
еще не знал, что Карп Хрустальный успел позвонить отцу и рассказал о всех
художествах сынка. Родитель с батожком в руках ожидал у входа. В сторонке,
у забора, кутаясь в теплую оренбургскую шаль, стояла Клавдия Кузьминична,
чуть подальше маячил Митька. "Цепочкой выстроились, будто я удирать
собираюсь", - с горечью подумал Агафон. Теперь он уже не сомневался, что
дома все известно. Это видно было по недобро опущенным отцовским усам и
грустно согнувшейся фигуре матери, а братишка сунул в карман кулачки,
словно прятал там полученную в школе двойку.
- Ну, пошли, - едва кивнув на приветствие сына, чуть ли не одними
губами проговорил Андриян Агафонович.
Мать прижалась к лицу сына холодной щекой, еще плотнее поджала губы и
нервно обернула конец платка вокруг шеи. Она пошла рядом, ни о чем пока не
спрашивая. Отец размахивал полами синего прорезиненного плаща и, опираясь
на суковатый батожок, размашисто шагал впереди - он даже ни разу не
оглянулся на свое провинившееся чадо.
- Как же это, Гоша, у тебя получилось? - не выдержав напряженного
молчания, спросила Клавдия Кузьминична.
- Ничего особенного не случилось, мама, - ответил Агафон. Ему жаль
было мать и хотелось ее успокоить. Хмурая и нарочитая отцовская
надменность раздражала и обостряла чувство внутреннего сопротивления.
Хотелось возражать, спорить, защищаться.
Шли через старый парк, шурша опавшими мокрыми листьями. Вокруг темной
стеной угрюмо выстроились высокие раздетые липы. Парк был пустым,
обнаженным, и только на тонконогих рябинах розовыми бусинками пламенели
одинокие ягодки.
- Отец, видишь, как распалился, - продолжала Клавдия Кузьминична.
- Даже палку схватил, - заметил Митька.
- Это еще что такое, мама? - Агафон решительно остановился и легко,
будто игрушку, перебросил чемодан из одной руки в другую. - Если он... Ты
ему скажи, мама! Ты с ним поговори!
- Этого еще не хватало, чтобы с палкой... - сказала Клавдия
Кузьминична.
- Грозился обломать до комелька... Ну что ты там натворил? - спросил
Митька.
- Не твое дело! - огрызнулся Агафон.
Миновали парк, вышли к административному корпусу. Дождь перестал. С
крыльца конторы с красным под мышкой зонтиком легко и ловко сбежала
высокая белолицая Зинаида Павловна. Она приветливо, с какой-то радостной,
загадочной улыбкой помахала Агафону своим ярко-красным зонтиком.