"Павел Ильич Федоров. Агафон с Большой Волги " - читать интересную книгу автора

протянула руку и ласково потрепала его волосы. Быстро отдернув руку,
прибавила: - А выпил-то сегодня зачем?
Мартьян опустил плечи и съежился. Не ответив на ее вопрос, проговорил
с грустью:
- Золотые головы бывают только у идолов, а я человек, Глаша.
- В том-то и загвоздочка, Мартьян, - понимающе сказала она и
задумалась. Ей было тоже грустно и жаль его.
- В чем загвоздочка? - осторожно спросил он.
- В нашей жизни, Мартьян. От каждой царапинки душа болит.
Задумчиво помолчав, спросила:
- Ты все сказал?
- Все, что есть, тут, - Мартьян постучал себя по груди. - Все, что
накопилось, сразу не выскажешь...
- Значит, уедешь? - словно не слушая его, проговорила она.
Мартьян ждал затаенно. Вдруг она скажет желанные слова, единственные:
"Я тоже с тобой!" Но она не произнесла этих слов, вместо них добавила:
- Раз уж решил, то на счастливую дорожку много слов говорить не надо.
- Счастливые дорожки бывают только в сказках. А я напрямки иду, через
бурелом. Не только душу поцарапал, но и сердце.
- Мне жаль тебя, Мартьян. - Глаша участливо, с нежностью посмотрела
на него, но он этого не заметил, а только почувствовал одну, унижающую его
самолюбие жалость. В таком возбужденном состоянии он не понимал ни ее, ни
себя. Ответил со скрытой обидой:
- И на том спасибо. А я жалею об одном, что не меня тогда в Пеште
стукнула пуля, а Колю...
- Перестань, Мартьян! - выкрикнула она тоскливо.
Но ему уже трудно было сдержаться.
- Лежал бы сейчас, ни тоски тебе, ни заботушки. И жалеть некому...
- Замолчи, ради бога!
- Нет уж, выговорюсь напоследок. Как сейчас, помню веселое застолье.
Вы молодые, муж и жена, счастливые. Каюсь, позавидовал ему тогда, а теперь
его смерти завидую. Вот оно как получается. Он понял все, да и ты тоже.
Решили и меня тогда счастливым сделать, Варю сосватали. А мы как чуяли,
что в бой пойдем. Отпуск короткий, быстро сладились. Все произошло, как по
боевому расчету... Я рассказал ей про свою погибшую семью, про детский
дом. Она пожалела меня, уступила. А выходит, рано пожалела. Жизнь за
жалость расплаты требует. А платить-то нечем... Так что жалеть меня не
надо.
Мартьян достал папиросы и закурил. Огонек спички осветил его бледное,
взволнованное лицо.
Глаша низко опустила голову и молчала. Не спеша вынула из сумочки
забелевший в руке платочек, вытерла им горячий лоб, спросила тихо:
- Скажи, что ты от меня хочешь?
- Думаю, что не стоит говорить.
- А ты скажи!
- Хочешь знать правду?
- Смотря какую. Говори, говори! - комкая в руках платочек, Глаша
потупилась.
- Скажу одно: нельзя же все время, годами, только жалеть друг друга и
по головке гладить. А мы только и делаем, что сочувствуем самим себе. Ты
-->