"Михаил Федотов "Богатый бедуин и Танька" (книга романтических рассказов)" - читать интересную книгу автора

Он проснулся и не мог вспомнить, где он находится. Ни страны, ни
города. Ничего. Потом вспомнил, что на бревне было написано "Глазго", и
рядом, в спальнике, зашевелился его сын Васька. Было два часа ночи. Костер
почти догорел, и сквозь длинные пальмовые ветви, из которых были сделаны
стены, виднелся его расплывающийся ком, нечеткое солнце. Ряд пальмовых
веток сторож-бедуин врыл в землю, подпоясал их одной горизонтальной и
подвязал обрывками алых ленточек, разбросанных по пляжу. Ильин уже
знакомился с этим бедуином два года назад, но тот его не запомнил. Бедуин
был таким же черным, как негры, только шея чуть светлее и усы пышнее и
жестче. В госпитале, в котором Ильин окончил два года резидентуры и
остался работать, он привык к тому, что у больных всегда темная кожа. В их
госпитале лечились только негры, индусы, филиппинцы. Вечером, пока еще
было светло, Ильин вскрыл бедуину пузырь на ступне, вытер свой складной
нож и спрятал в карман. После этого он обработал сторожу ногу, посадил его
к огню и показал, что нужно сделать, чтобы нога не нарывала. Кожа на
ступне у бедуина была сухой и жесткой, как у ящера. Прошло много лет,
прежде чем Ильин снова стал врачом. Американским врачом. И еще столько же
должно было пройти, прежде чем ему разрешат в Америке оперировать.
Васька спал, облепленный песчаными мухами. Ильин закрыл его марлей,
предупредил бедуина, лежащего у огня, и пошел по берегу за двумя длинными
бревнами, которые он нашел в свалке морского хлама, брезента, мешковины,
выброшенных из моря панцирей черепах и обрывков морских канатов.
Бревна удобно легли на плечи. Ильин шел по самой кромке воды. Море ушло на
несколько метров, и под ногами у него было утрамбованное холодное дно. И
тогда ему показалось, что на дороге он видит ее. Он узнал ее походку. Но
пока Ильин сбрасывал бревна с плеч и взбегал на песчаную насыпь, она
исчезла. А Ильин совершенно явственно успел разглядеть эту балеринскую
развернутость ног и то, как она легко ставит их на всю ступню. Она всегда
так ходила. Здесь, вот на этом пляже, где они виделись два года назад. И в
прошлом году, в Вене. Такой же походкой она шла в плаще с поднятым
воротником, склонив голову набок, как школьница, и отведя в сторону руку.
И по-немецки она научилась говорить, как немка. А когда она бежала, то
всегда казалось, что на ней узкая юбка. Ильину нравилась эта нескладная
девчонская манера бегать.
Он снова взвалил на плечи бревна. Он уже десятый день ждал ее на этом
берегу, недалеко от маленького израильского городка, и она знала, что
Ильин ждет ее здесь. Может быть, она узнала, что у Ильина родился сын, и
поэтому не приехала. Или она уже приезжала. А может быть, это не то место,
и она его не нашла. Те же самые холмы. Морская накипь. Пару дней еще можно
здесь пожить, а потом возвращаться с сыном в Штаты. К его матери. Ильин
взял с собой сына, чтобы не расставаться с ребенком и еще чтобы не
пришлось ей ничего объяснять. Мальчишке был год, и он боялся его потерять,
как он терял всех детей от всех женщин, с которыми сходился и жил. Позже
он мог видеть этих детей или переписываться с ними, посылать им подарки и
деньги, но это были уже чужие дети, которые не понимали его, и он тоже
плохо понимал их.
Когда Ильин с бревнами подходил к их стоянке, из-за дюн вынырнул бедуин с
заплаканным малышом на руках и начал ему что-то по-арабски укоризненно
выговаривать. Бедуин шел своей неслышной поступью впереди, из-за темного
плеча выглядывала белая широкая мордашка с красными точками от комариных