"Михаил Федотов. Я вернулся" - читать интересную книгу автора

ее на спектакль, в котором должен был сыграть четыре роли. Но не сыграл ни
одной. Пришли они в зал, а там все битком набито, все ступеньки заняты и
мест нет. "Что же это, - возмутился Аркаша, - я не только не играю, но даже
и посмотреть не могу?!" Но в первом ряду сидели студенты Додина, которые
себе купили билеты по пятьдесят рублей. Они Аркаше уступили свои места,
потому что артисты театра для додинских студентов -- как олимпийцы для
простых смертных. А после спектакля на поклонах Додин увидел в зале Коваля,
выбежал к нему и назначил его на пятую роль, которую он теперь и играет.
Правда, в очередь с другим актером. Понравилась история?" Додина я бы распял
на березах, но Женьке говорить об этом нельзя. Потому что я грубая
бесчувственная скотина и не понимаю тонкого развития. И это отчасти правда,
я не очень люблю театр. Особенно сейчас, когда я седьмой день голодаю. Это
не страшно, и есть не хочется, но без еды ужасно маешься. Сделать бы сейчас
бутербродик и выпить чашку кофе. Но головой я понимаю, что надо терпеть, и
тогда, поголодав, можно будет съесть много бутербродиков и выпить очень
много чашек кофе!
Мне советуют лечиться перекипяченной мочой. Это эликсир здоровья. Мне
объяснили, что моча - это не страшно. Она еще недавно была моей душой, то
есть кровью. То есть -- это моя перекипяченная душа. Пока Женька была в
театре, я поставил душу кипятиться и забыл о ней, заговорился по телефону. Я
не хочу упоминать той, из-за которой я забыл на огне кастрюлю. Я опомнился,
когда уже запахло. Я открыл все большие окна аспирантской гостиницы, видимо,
их раньше никто никогда не открывал. Их пришлось открывать все шире и
оставить на весь вечер, пока Женька пыталась попасть в театр. Я открыл дверь
на лестницу, но все равно пахло. Этого не объяснить. Когда к нашему этажу
подъезжал лифт, я прятался за прикрытой дверью. Пах каждый шкафчик. Эликсир
здоровья пропитал всю квартиру. Я стал искать адрес и телефон Малахова,
чтобы с ним посоветоваться. Наконец Женька приехала и стала крутить носом. Я
сказал, что если она откроет рот и скажет одно слово о странном запахе, то
это скандал и навечно порванные отношения. Я чувствовал себя слишком
уязвимым. Если бы вам так перекипятили душу. На следующий день запах
эликсира здоровья еще присутствовал на лестнице. Может быть, конечно, только
у моей души такие странные свойства, но будьте с голоданием по Малахову
очень и очень осторожны. Я понимаю теперь, почему в Ленинграде так пахнут
лестницы.
Но страх подворотен и темных лестниц почти прошел. Даже ссаных, как в
прекрасном фильме "Окно в Париж". Там нашего парижанина, завязав ему глаза,
проводят через заколдованную дверь из Парижа прямо на ленинградскую вонючую
лестницу. И он спрашивает: "Ты куда меня привел? В сортир?" Но люди
шарахаются друг от друга на лестницах, даже днем. На каждой лестничной
площадке много собак. В очереди у магазина стоит пара ройтвелеров или
призовых бульдогов. Человек, торгующий кормом для собак, должен разбогатеть,
как Маргарет Тетчер, на крысином яде.
Я вернулся на родину. Сегодня я получил свой первый гонорар, который
состоял из квадратной баночки с фаршированной щукой. Этот иудин приз я
получил за то, что вдохновенно рассказывал об Израиле. Хорошее и плохое
вперемешку. Занятие это бесполезное: плохое - никого не пугает, а хорошее -
никого не интересует.
Господи, до чего же я серый: выяснилось, что Коломна в Петербурге, я
был убежден, что она под Москвой. Я еще не побывал в Коломне, я еще не