"Сергей Федотов. Паутина" - читать интересную книгу автора

были форменные, из мягкой кожи, но с твердыми подошвами. И штаны на нем были
форменными, и рубаха, крашенные в небесно-голубой цвет. И не изо льна, а из
какого-то неизвестного лесичам материала. Рубаха не была заговоренной от
стрел: ютская материя не поддавалась заговорам. Нужно будет переменить
одежду при первой возможности, подумал Лес. Иначе засекут в любой деревне,
что перед ними беглец из ютшколы.
Сапоги поменять местами было нельзя, зато можно вынуть и переменить
стельки, а это почти одно и то же. Авось поможет. Оградясь от лешачьих
шуток, отрок толкнул вороного каблуками и двинулся вперед. В этот раз он
очень внимательно следил за тропой, и иножити не удалось его обмануть. Через
час тропа резко пошла под уклон. Впереди обозначился прогал. Там безымянная
речушка впадала в более крупную. Скорее всего, перед ним текла Мина.
- Стой, - приказал он жеребцу, потому что впереди слышалась чья-то
брань.
Лес спрыгнул на землю, велел коню замереть, а сам скользнул на крики,
стараясь остаться незамеченными. На краю леса перед пологим спуском к реке
стояла лесная избушка, сложенная кое-как из неошкуренных стволов с плохо
обломанными сучьями и комьями земли на комлях. Деревья не рубили и не
пилили, а вырывали, словно тут потрудился глупый богатырь Еленя. Тот
славился на все Лесное княжество дурацкой привычкой подравнивать леса:
длинные стволы вбивал в землю, а короткие вытягивал.
Нов в детстве видел сосновую рощу, где потрудился Еленя. Деревья
посохли. Дед рассказывал, что пришлось варить траву тирлич: отдельно корешки
и отдельно стебли. Дедуле пришлось набирать в рот горячего варева из котелка
с корнями и брызгать на глупого богатыря. Еленя взлетел вверх и повис вниз
головой. Поостыл на ветерке, запросил прощения. Не стану, мол, трогать ваши
сосны, Батюшка с вами, живите с неровным лесом, раз кривой нравится.
"Что с ним делать?" - спросил Пих у берестянских мужиков. "Закипяти
стебли покруче, - решили мужики, - и пущай летит до Малых Подштанников, а
еще лучше - до самой Драчевки! Драчевские старожилы ушлые, что конюх, что
кузнец, что коновал. Они его стихами зачитают, заречется, поди, леса
портить". На том и порешили. Один Вал Ленков, мужик кровожадный, потребовал,
чтобы Пих кипятил варево несильно. Тогда Еленя полетит на высоте примерно
половины дерева и станет ушибаться о каждый ствол. "Нехорошо так
поступать, - решил дед. - Мы же не звери! И о деревьях подумать надо. Коли
так дело повернуть, то от Берестянки до Драчевки просека получится. Чем же
мы тогда от Елени отличаться станем, если в отместку за его проступок
погубим стволов не меньше, а даже больше его?" Закипятил траву посильней.
Вот уж коновал с конюхом над Еленей поизгалялись, когда долетел до Драчевки.
Долго потом Пиху благодарственные приветы пересылали за то, что слушателя
подкинул. Один кузнец недовольным остался. Он именно в тот день в очередной
раз самогонодоильный агрегат изобрел, у которого капало с конца. Потому-то
всю потеху с Еленей и проворонил. А когда проспался, то богатыря уже и след
простыл, убежал куда глаза глядят. А кузнецу-то и обидно, что своих стихов
почитать некому, раз единственный слушатель сгинул. Пришлось стихов своих
слагалище заливать жидкостью с конца агрегата.
Историю эту, слышанную от деда Пиха, Нов припомнил, разглядывая
щелястую избушку и прислушиваясь к спору иножити. Спорили двое леших. Кто-то
из них закружил Леса на тропе.
Лесовики стояли саженях в трех друг от друга. Один рядом с березой и