"Сергей Федотов. Паутина" - читать интересную книгу автора

одежды: подготовкой к утреннему осмотру. Лес забежал в спальню, снял со
стены над кроватью кошель с личными вещами, хотел выбросить мыло, как
ненужную вещь, но передумал. Почистил щеткой штаны, натер дегтем сапоги и
отправился в "долбежку", где до гудка отбоя листал учебник прикладного
чародейства. Освежил в памяти подзабытые ритуалы.
Лег в постель и отвернулся к стене. Погас свет, и вскоре большинство
однокурсников засопело. Чтобы не проспать намеченное время, Нов пустился в
воспоминания.
"Лесик, - говорил ему дедуля Пих, когда он еще сопливым несмышленышем
гонял по лесным дорожкам Берестянки, - вот призовут тебя княжьи лекаря на
осмотр, ты им не показывай, что умеешь мысли читать и лечить наложением рук,
как я тебя учил. Вообще ничего не рассказывай и не показывай. Иначе упекут в
школу ютов. Лекаря за каждого набранного получают длинную деньгу, поэтому
отправляют на Ханжу-реку всех, кого заподозрят в скрытом таланте к
чародейству..."
Глупый был, не послушался деда, подумал Лес. И вспомнил жаркий месяц
липец восьмилетней давности, когда шестилетних пацанов собрали со всех
деревень и привезли в Холмград. Там их расспрашивали вещуны в красивых
мундирах княжеской стражи (один даже в звании флагман-вещуна, а таких трое
на все княжество). Вещуны шутили, угощали детей медовыми орешками.
Обстановка была приятней некуда, и Лесик, конечно же, разболтался. Пообщался
с вещунами, не раскрывая рта, "вылечил" от головной боли флагман-вещуна,
показал, как умеет разжигать костер без кремешков - огоньками с пальцев.
Его "упекли" в школу ютов. В первый класс в тот год набрали три
подсотни, от которых к восьмому осталась одна. Как, же ругал его дедуля Пих!
"Зачем ты показал им свои способности? Я тебя предупреждал. Ты хоть
понимаешь, что отец твой погиб, уйдя за паутинную границу? А где брат твой?
Приходил он на побывку, ты видел какой. И тебя поджидает смерть за двузракой
паутиной..." - "А как бы я соврал? - спрашивал внук. - Ты же сам меня учил,
что лгать нехорошо... Да, деда! - радостно сообщил пацан. - А я видел самых
настоящих ютов!" - "Нашел чему радоваться, - осадил Пих, - твой прадедушка
Лап Тоев, живший за шестьдесят три поколения до тебя, этих сукиных сынов бил
и волкам скармливал". - "А у них, дедуля, волчьи уши!" - "Да уж знаю, как
эти гады выглядят", - отмахивался Пих. "А меня они волшебными лучами
просвечивали, - делился впечатлениями Лесик, - я сам себя насквозь видел! А
еще, когда я вещал думы, у них в ящичках стрелки дергались, а другой ящик на
тонких берестинках волны рисовал! Что это за волны, дедушка?" - "Это они,
дурачок, твои мысли записывали, чтобы потом изловить, где бы ни пытался
укрыться от них, проклятых!"
Внук не поверил, что его будут ловить юты. А зря. Дед был ведуном, ему
было ведомо будущее.
В школу на Ханже-реке Нова привезли в начале осени. Деду, как опекуну,
выплачивали долю за потерю работника - шапку золота, да Пих не стал брать.
Но от стальной полосы отказаться не сумел, уж больно хорош был металл.
Новеньких остригли наголо, вымыли в невиданной бане без парной, но с
водой, дождящейся сверху. Выдали униформу. А сколько ютов было в школе! Все
взрослые, кроме надзирателей, были ютами.
Начались занятия. Учили грамоте - леснянской и ютской (они отличались
всего тремя буквами, хотя лесичи изобрели свою азбуку веков за семь до
первого появления ютов, было даже известно имя изобретателя), арифметике,