"Сергей Федотов. Паутина" - читать интересную книгу автора

сделать так, чтобы никто не расслышал его мысли и не обнаружил укрытие. В
Доме стражи имелись вещуны.
Вещуны были телепатами и имелись почти в любой деревне. С их помощью
вести изо всех поселений стекались в Центральный Дом стражи, находящийся в
княжьем Дворе в столице Холмграде. Оттуда до самых до окраин расходились по
стране княжьи распоряжения. Западный Дом, как и три прочих, держал связь с
начальством в столице с помощью вещунов. Юты пользовались своими каналами.
Лес ловил обрывки мыслей соотечественников и тут же отбрасывал: не то,
не то... Один мечтал о выпивке - подавай ему меда, да похмельней. Другой
вспоминал минувшую ночь, проведенную с леснянкой, бывшей девицей. Третий...
Четвертый... Пятый... Ага, вот что-то интересное. Бранились двое стражников.
Когда человек говорит, то мыслей у него нет. Так считается, потому что
вещуны их не слышат. Зато могут слышать мысли в сторону (когда человек
говорит одно, а думает другое) и мысли его молчащего собеседника.
"Болтай, болтай, - думал один. - Тебе легко болтать, ты сидел вчера в
теплой сухой казарме, а я стоял снаружи, под дождем..." - "Покинул пост, -
думал другой, - залез в караульную будку и "залил шары", как говорят
чулмысы. Упустил пацана, да еще и оправдывается..." - "Да кто бы мог
подумать, что будет побег изнутри? Сроду такого не бывало. Мы несем караулы
не затем, чтобы пацаны не разбежались, а дабы охранять школу от нападений
извне... Были уже случаи - нападали..." - "Что я теперь скажу Суч Яну?
Дело-то вон как обернулось: нажаловался он брату своему Гилю, и пойдет
теперь вонь по всему по княжеству... Эх, не видать мне теперь звезды
дюжинника..."
Ого, подумал Лес. Неужели из-за меня дюжинника разжалуют? А я всегда
считал, что ученик ютшколы - невелика птица.
Начальник патрульной службы въехал в Дом, и там началась паника.
Запахло не только сгорающей звездочкой дюжинника, но и потерей голубой
нагрудной звезды подсотника. Один вещун оказался спокоен. Его Нов все-таки
обнаружил, не выдавая себя. У вещуна, оказывается, имелся портрет Леса -
доставили из школы. И сейчас вещун сосредоточенно передавал словесный
портрет в Центр. Тем же, насколько Нов сумел разобраться в мыслях вещуна,
занимался и связник-ют. Ютант колотил по кнопочкам, и где-то за сотни верст
из особого сундучка вылезала белая полоска бумаги.
Так называли юты странное полотно белей бересты и куда тоньше
пергамента. На бумаге пробивались дырочки, из них и рисовался облик
разыскиваемого Леса Нова. Вот как, подумал Лес, теперь мне не укрыться в
собственной стране. Портреты раздадут дюжинникам, те покажут их патрульным.
И где бы я ни появился, меня признают и схватят. Ох, проклятые юты! Как же
вы обманули лесичей! Как купили своим дешевым золотом, как опутали паутиной
хитростей, перессорили, разъединили! Упаси, Батюшки, от вашей любви и вашей
злобы! В кого превратили вы некогда гордый народ лесичей? В пресмыкающихся
за горсточку золотых монеток, которые ютантам ничего не стоят, а нам кажутся
длинной деньгой!
А эта их школа! Восемь лет потребовалось мне, чтобы понять: мы нужны
ютам как наемники, мишени для чужих стрел. Нам они разрешают подставлять
себя под наконечники и клинки, а себе оставляют право снимать пенки. Мы -
мясо под лезвиями! Нам ложиться в грязь чужого мира за чужие интересы...
Больше тысячи выпусков ушло за паутинную границу. Многие ли из них
вернулись назад? Где брат мой, где отец? Да как вообще мы с Ножем появились