"Алексей Федорович Федоров. Подпольный обком действует (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

сроду не видел тех бандитов лесных. - Ульян так искренне ругал партизан,
что полицаи и немцы верили, и его отпускали.
А на следующий день он опять шел в лес на связь с партизанами. Помню,
как-то пришел он в штаб ужасно злой. Весь аж трясется от негодования:
- Яки у вас тут порядки! Це издевательство над старой людиной. Есть
уговор - выполняй, какой ты иначе военный человек...
Сердился он, оказывается, на Балабая. Условились они, что Ульян
придет на опушку леса в два часа дня и будет дудеть в пастушью свирель.
- Я ж им не хлопчик, я стара людина. Мени мешки по снегу таскать
тяжело. Я дудел-дудел, по грудь в снег забрался, никто не идет. У меня
луку полпуда, махорки кило два. Весь употел. Долго ли до простуды... Дай
ты ему, Алексей Федорович, выговор в приказе...
- Но, может быть, причина была уважительной?
- А ты расследуй, на то ты и власть.
Узнав, что люди Балабая были в тот день заняты строительством
землянок и за стуком топоров не услышали его свирели, Ульян согласился
смягчить наказание.
- Все же таки вин должен был помнить. И не давай ты ему за это ни
крошки табаку из того, что я принес.
В селе Перелюб того же района хозяйкой явочной квартиры и разведчицей
была восьмидесятилетняя колхозница Мария Ильинична Ващенко. В лес она
ходила редко, но дома у себя принимала десятки наших людей, кормила их,
обстирывала. В подвале ее хаты был склад наших листовок; за ними приходили
к ней из дальних сел.
Запомнилась мне одна сцена, повторявшаяся потом и в других местах.
После боевой операции мы ехали на нескольких санях по сожженному немцами
селу Тополевке. Как-то удивительно перемешалось в тот час грустное и
веселое, залихватское и тоскливое. Спасшихся от огня хат в селе было не
больше пяти. Да и они закоптились, а некоторые местами обуглились, всюду
торчали трубы, на холодных печах лежали, свернувшись, кошки. Из каких-то
черных дыр вылезали дети и старухи. Неожиданно из таких же дыр выскочили
девчата и молодые женщины. Они махали нам руками и улыбались. А наши
ребята играли на гармошках, и хоть не стройно, но зато громко, пели песни.
Искрился снег на солнце, хорошо бежали кони.
Из уцелевшей хаты выбежал парень в одной гимнастерке, лет двадцати
пяти. Следом за ним показалась женщина.
- Куда ты, куда? Вернись!
Но парень ухватился за оглоблю моих саней и побежал рядом с конями.
- Разрешите... - задыхаясь, говорил он. - У меня оружие есть... Да
отстань ты! - зло крикнул он тянувшей его за гимнастерку жене.
На бегу он з нескольких словах изложил свою военную биографию.
- Был мобилизован, товарищ командир, но не успели отправить в часть,
как вдруг немцы... Разрешите присоединиться. Оружие имею.
Я кивнул головой. Парень побежал в хату, и не успели наши последние
сани проехать, как он появился вновь с ватником подмышкой, с винтовкой в
одной руке и двумя гранатами в другой. В сани он вскочил на ходу. Жена его
еще с минуту бежала за нами. Грозила, умоляла, но муж отвернулся от нее и
запел вместе со своими новыми товарищами. Это был Осмачко, впоследствии
один из лучших минометчиков.
И потом почти в каждом селе, которое мы проезжали, кто-нибудь