"Алексей Федорович Федоров. Последняя зима " - читать интересную книгу автора

продолжал расстреливать бандитов.
Перевязала Страхолета медицинская сестра Аня Гапонова, которую потом
ранило в обе ноги. Придя в себя, Аня взяла карабин и тоже начала стрелять
по наступавшим. С такой же самоотверженностью сражались в Серхове все
партизаны взвода Василия Азаренко, пока не подоспел к ним на выручку
кавалерийский эскадрон.
Комсомолка Аня Гапонова лежит сейчас неподалеку от Страхолета и
дремлет. Этой красивой, скромной, смелой девушке нет и восемнадцати лет, а
в партизанах она уже второй год. Пришла к нам в Климовских лесах вместе с
подругой, тоже ставшей хорошей медицинской сестрой. Анин отец во время
гражданской войны партизанил в отрядах Николая Щорса, дрался с
петлюровцами, предшественниками сегодняшних бандеровцев и бульбашей.
Аня дремлет, а Миша Страхолет, воспользовавшись моим приходом, спешит
пожаловаться на врачей:
- Товарищ генерал Алексей Федорович! Они меня в тыл хотят сплавить...
Что я там не видел, на Большой земле? Или у нас госпиталя нет? Я на
Большую землю после войны поеду...
- После войны, Миша, никакой Большой земли не будет. И Малой не
будет. Вся советская земля - одна, и без фашистов! А насчет отправки в тыл
давай так решим... Самолетов пока нет, погода их к нам не пускает. А к
приемке первого же самолета ты постарайся выздороветь! Тогда и спорить с
врачами не придется. Идет?
Миша соглашается. Обхожу раненых, разговариваю с ними, потом
спрашиваю главного хирурга Тимофея Константиновича Гнедаша, получила ли
медсанчасть из хозяйственной роты двух дойных коров.
- Да! И хороших подобрали, - отвечает Гнедаш. - Каждая литров по
пятнадцать дает. На всех-то раненых этого, конечно, маловато.
- Ничего не поделаешь, доктор. Больше брать с собой нельзя. За Стырью
еще вам достанем. Да и население будет приносить молоко. Вот увидите!
После госпиталя побывал у артиллеристов и разведчиков. Все в порядке.
Люди кончали обедать. Возвращаюсь к себе, чтобы тоже поесть горяченького.
Наверно, в ближайшие дни питаться будем всухомятку.
Когда я, окончательно собравшись в путь, вышел из хаты, возле штаба и
ближайших землянок уже хлопотали минеры. Навстречу попался высокий,
кудрявый, вечно улыбающийся Володя Павлов, москвич, до войны студент, а
теперь один из самых знаменитых наших подрывников.
- У вашей хатки, Алексей Федорович, хочу заложить посерьезней, с
двойным зарядом. Жилище командира нам дороже всего! - говорит Павлов.
- Не надо двойную! Она так грохнет, что от жилища ничего не
останется... И об экономии тола забыл, что ли? Поставь что-нибудь
помельче.
- Можно и помельче. У меня широкий ассортимент! - усмехается Володя.
Этот парень уже столько подорвал эшелонов, столько исковеркал
паровозов и вагонов, что его, как я шутя любил говорить, не примут после
войны обратно в институт инженеров железнодорожного транспорта, где он
раньше учился.
У нагруженных подвод стоит с пустым мешком в руках старшина штаба
Семен Михайлович Тихоновский и манит к себе козочку Зойку. По дороге на
Волынь, когда мы стояли на реке Уборть, партизаны поймали в лесу двух
новорожденных диких косуль, козленка и козочку, стали выкармливать,