"Евгений Федоровский. Посылка от Марта (Роман о ВОВ)" - читать интересную книгу автора

- Люди, идеи... - проворчал Удет, вспоминая этот эпизод, и в упор, как
будто впервые, посмотрел на своего адъютанта. - О чем ты думаешь, Пауль?
- Я вспоминал Стокгольм, герр генерал, ваши гастроли.
Стокгольм в конце двадцатых годов был европейской ярмаркой, европейским
перекрестком. Сюда съезжались из голодной Европы злые, предприимчивые и
азартные юнцы. Юный Пауль Пихт стоял в толпе, высоко задрав голову. В небе
носился, кружился, переворачивался белый самолетик. Вот он мчался к земле.
Толпа испуганно ухала, инстинктивно подаваясь назад. Самолет
разворачивался так низко, что, думалось, он крылом задевал землю. Но оно
лишь касалось травы. Крючок на конце крыла цеплял красный шелк и уносил
его ввысь. И вот уже, подхваченный ветром, он тихо спускался к толпе из
поднебесья. Тысячи рук тянулись к платку. Тысячи глоток вопили: "Удет,
Удет!"
- В Стокгольме я понял, что должен летать, - сказал Пихт.
- Да, Стокгольм, - довольно улыбнулся Удет. - Оглушительный успех. Я был
хорошим летчиком, Пауль?
- Германия вами гордится.
- Германия не дает мне летать!
- Вы должны ценить заботу рейхсмаршала, - в голосе адъютанта послышалась
новая интонация пьяной доверительной фамильярности.
- Да, Пауль, я был сердечно тронут. Герман проявил истинно отцовские
чувства. Родной отец не смог бы...
- Вы нужны рейху, генерал. Ваш опыт...
- Мой опыт! - снова взорвался Удет. - Что толку в моем опыте, если я не
могу взять в руки штурвал! Ты видел этого мальчишку Варзица, Пауль?
Зеленый трусливый сопляк! Он вылез из кабины белый, как мельничная мышь.
Но как он смотрел на меня! Как на инвалида, Пауль, как на последнего
жалкого инвалида! Налей мне двойную!
Разливая бренди, Пауль невольно представил себе элегантного Удета,
вылезающего из неуклюжего, не обретшего еще законченности форм Хе-176. Да,
будь он сегодня на месте Варзица, обстановка на аэродроме могла быть иной.
"Король скорости" не смог бы не оценить удивительных возможностей
реактивного мотора. Теперь же Удет увидел в затее Хейнкеля лишь грубое
посягательство на те устои воздухоплавания, которые были освящены им самим.
- А как тебе понравилась эта прыгающая лягушка, эта скорлупа с крылышками,
а, Пауль? Профессор носится с ней, как будто и в самом деле снес золотое
яйцо.
- Вы хотите услышать мое неофициальное мнение, герр генерал?
- Я хочу услышать твое мнение, Пауль, и катись ты еще раз к черту со своей
официальностью!
Пихт склонился над генералом:
- Я очень уважаю заслуги профессора Хейнкеля перед немецкой авиацией, герр
генерал, но считаю, что в данном случае ему изменило чувство
ответственности перед немецким народом. "Хейнкель-176" - машина
несерьезная. Мне бы не хотелось так думать, герр генерал, но, видно, у
профессора рыльце в пушку, если он взялся за разные фокусы. Его дело -
бомбардировщики.
- Да, ты прав, Пауль. Геринг не устает мне твердить: бомбардировщики,
бомбардировщики. Но я говорил Герману: я мало что понимаю в тяжелых
машинах. Я люблю истребители, Пауль. Скорость, скорость, скорость. А ведь