"Полина Федорова. Восхитительный куш " - читать интересную книгу автора

- Ну конечно, - насмешливо протянул князь и пошел открывать двери. -
Тебе чего, Никита? - удивился Волховской, увидев на пороге запыхавшегося
Никиту, камердинера князя Всеволожского. - Случилось что?
- Я его высокоблагородие господина Тауберга разыскиваю. У меня, -
Никита обратился к Таубергу, - поручение к вам от его светлости.
- Что ж, прошу меня простить, я вас покину на какое-то время, -
произнес Волховской и вежливо удалился из гостиной.
- Ну, говори, зачем я понадобился твоему хозяину? - спросил Тауберг. -
Дело какое?
- Дело, - тихо констатировал Никита. - А вернее будет - беда...
Вечером, возвращаясь к себе, Иван втайне, почти по-детски надеялся, что
вот войдет в дом, а там уже нет и следа чужого присутствия.
Дом встретил его настороженной тишиной и неярким светом редких свечей.
Иван стал подниматься по привычно поскрипывавшим половицам, томительно
вслушиваясь в настороженную тишину. Вдруг под лестницей послышался шорох,
звук отворяемой двери, торопливый шепот.
- Кто там? - спросил Тауберг, чуть перегнувшись через перила.
- Это я, я это, ваше высокоблагородие, - послышался торопливый и, как
показалось Ивану, чуть заискивающий голос Пашки.
- И что ты в этой каморе делаешь? - поинтересовался Тауберг.
- Дык это... живу я тут... тапереча, - чуть виновато ответил тот.
- Живешь? Тапереча? Это еще какого дьявола?!
Иван стал решительно спускаться вниз. Взъерошенный Пашка пулей вылетел
из-под лестницы и как бы нечаянно положил руку на перила, преграждая ему
путь.
- Тут какая оказия, Иван Федорович... Уж больно женского полу в доме
много, им и развернуться-то негде, - начал он прочувствованно, - вот и
уступил я свою комнату несравненной Ненилле Хрисанфовне. Чего же им в
тесноте ютиться с их деликатной натурой? А я человек свычный...
- Что за фарс ты мне тут представляешь? - прервал его Иван. - Что за
лепет? Какая деликатная натура может быть у этой валькирии?
В этот момент в каморе что-то тяжело грохнуло, будто бревно уронили.
Тауберг вздрогнул и во все глаза уставился на покрасневшего Пашку. Тот отвел
блудливый взор и смущенно выдавил из себя:
- Вот такая, ваше высокоблагородие, диспозиция...
- Слышу, шельмец, эту твою диспозицию, - усмехнулся Иван. - Княгиня у
себя... то есть у меня в кабинете?
В этот момент со стороны зала послышались легкие шаги, и в дверном
проеме показался силуэт виновницы событий сегодняшнего безумного дня. Свет,
шедший из зала, падал со спины княгини и делал ее легкое платье почти
прозрачным. Лишь спустя несколько мгновений Иван с раздражением поймал себя
на том, что его глаза с жадностью скользят по очертаниям ее гибкого тела:
стройным ногам, округлым бедрам, тонкой талии, пышной груди и дальше вверх
до нимба золотистых волос, а затем опять возвращаются к предательской
полоске света между стройных ног.
Тело его мучительно напряглось, и он невольно с шумом втянул в себя
воздух. Услышав этот вдох, княгиня вздрогнула, торопливо шагнула в сторону.
- Добрый вечер, Иван Федорович, - мягким грудным голосом почти пропела
она.
- Я надеялся, сударыня, что он окажется таковым, но, увы, надежды мои