"Юрий Федоров. Державы для..." - читать интересную книгу автора

на особом блюде, высокой горкой шаньги, кулебяки с начинкой в десять ярусов.
Но водочных штофов среди блюд видно не было. Стол накрывали для людей старой
веры.
Пир давал бритый человек с веселыми глазами - Шелихов Григорий
Иванович. Ватага его уходила в дальней поход, за край света, и по обычаю
давнему мужики перед дорогой собирались за столом.
- А песни где же? - крикнул Григорий Иванович.
Все оборотились к детине с тряпицей на лбу.
- Степан, тебе начинать.
Старший из устюжан склонил голову, за ним и другие насторожились. Ждали
песню.
Низко, голосом глубоким Степан повел: "Как далече, далече, на синем
моречке, не ясны соколы собирались..."
Голос Степана был с трещинкой, в нем слышались и ветер жестокий, и
треск костра, и топот молодецких коней. И море - с шумом и грохотом прибоя.
С первыми звуками песни лицо певца замкнулось, как ежели бы человек ушел
далеко-далеко. Но вот голос набрал силу, и в песне вылетели вперед на
бешеных конях удалые люди!
Последние слова сидевшие за столом дружно подхватили: "Они
думали-гадали думу крепкую: что кому из нас, ребятушки, атаманом быть?..."
Григорий Иванович, поднявшись из-за стола, сильной рукой толкнул
створки оконца, в комнату плеснуло синью океана. Напротив, у причала, на
банках стояло три галиота: "Симеон и Анна", "Три святителя", "Святой
Михаил". Корабли раскачивало ветром, черной смолью лоснились крутые борта.
Путь галиотам предстоял дальний: через Ламское море к островам
Курильским и далее через Великий океан.
Шел года 1783-го пятнадцатый день августа месяца.

К морскому промыслу Шелихова пристрастил дед молодой жены его Натальи
Алексеевны - Никифор Акинфьевич Трапезников, человек в морском деле бывалый,
ходивший и на Курильские острова, и на Алеутские, и до самой Америки.
Шелихов тоже смело выводил корабли в море. Добирались уже его ватаги до
японских земель. Но это была только присказка, Григорий Иванович думал о
сказке. Тесно ему стало в старых лабазах.
Росла Россия, новое рвалось во все щели старого дома империи. Черня
небо клубами дыма, брызгая искрами, руду плавили и гнали металл уральские
заводы. Вперед заносчивых и спесивых купцов французских, голландских и
прусских на европейский рынок выходил купец российский.
В балтийских портах стало тесно от судов под иностранными флагами.
Навешивая на государственные свитки тяжелую державную печать, Россия
заключала торговые договора с Данией и Австрией, Францией и Португалией.
Но главные усилия русское купечество направляло на восток. Караваны шли
в Турцию и Иран, в Хиву и Бухару. А из российского дома уже смотрели еще
дальше.
Ветер, ветер гулял над Россией, над старыми крышами усадеб, по узким
улочкам Москвы, над крестами церквей и соборов. Это было неудержимое
движение вперед формировавшейся русской нации. Мощный поток этот мчал в
новое время, все сокрушая на своем пути. И тысячи Шелиховых, увлеченные им,
сами ускоряя его движение, шли на поднявшейся волне.