"Вячеслав Федоров. Симбиот (пападанец в 1940 г.) " - читать интересную книгу автора

Собственно говоря, вся моя уверенность в том, что Сталин отнесется
серьезно к моей докладной записке, основывалась вовсе не на гениальности ее
содержания. Таких бумажек руководитель государства еженедельно получал
десятки, если не сотни. Какой из них он должен верить? Моя уверенность была
основана на другом. На том, что в ней вскрывалось несколько пластов
системных проблем в армии и, частично, в народном хозяйстве, а это означало
одно - фактическую критику действующей власти, то есть лично Сталина. И я, и
Павлов, прекрасно знали, чем это обернулось в прошлом для ряда
государственных и военных деятелей. Фишка в том, что и Верховный знал, что
все знают о последствиях. Поэтому, прочитав мою записку, он мог прийти к
двум выводам: либо ее написал полный идиот, либо, человека ее написавшего,
настолько приперло, и он считает свои доводы настолько обоснованными и
убедительными, что не побоялся никаких возможных последствий. А определить
"ху из ху" лучше всего при личной встрече. Во всяком случае, я надеялся, что
Сталин придет именно к этому выводу.
В дверь палаты настойчиво постучали. Адъютант пришел. Пора.
- Войдите! Только дверь закрой на щеколду.
Жестом указал ему на стульчик возле кровати.
- Здравствуй Миша. Сиди, сиди... Сейчас не до церемоний. Миша, я помню
твою просьбу насчет перевода в линейные части. Я одобряю твой выбор, на
твоем месте я поступил бы также. Твой рапорт удовлетворят сразу же, как
только ты его напишешь. Зайдешь в Управление, там уже предупреждены...
- Спасибо Дмитрий Григорьевич!
- Знаешь, Миш, я тебе завидую. У тебя еще многое впереди. Но послушай
меня внимательно. Будь осторожен. В ближайшее время нам всем предстоят
тяжелейшие испытания. Будь готов к ним. Не теряй времени даром и не позволяй
подчиненным его терять. Учись! Учись воевать каждое доступное мгновение и
учи подчиненных. Хорошо учи. Чтоб потом стыдно не было. И больно.
Михаил пристально посмотрел мне в глаза, но ничего не ответил. Лишь в
его глазах я увидел понимание и согласие. И еще тоску...
- Напоследок, я попрошу тебя об одной услуге. Именно попрошу, а не
прикажу. В этом конверте докладная записка на имя товарища Сталина. Я прошу
тебя сделать все, что только возможно, чтобы она как можно скорее попала к
нему. От того насколько быстро тебе это удастся, зависит множество жизней.
Возможно, что и твоя.
- Я сделаю это. Не сомневайтесь товарищ Комкор.
- Все, иди, мне нужно еще кое-что обдумать. И... И удачи тебе.
Адъютант встал. Четко, с шиком, доступным лишь истинным военным, отдал
честь. И молча, чеканя каждый шаг, вышел из палаты. Только мельком
задержавшийся на моих глазах, взгляд выдал ту бурю чувств и эмоций, которые
его переполняли.
Что ж, выбор сделан. Обратного пути уже нет. Осталось только ждать.
Ждать. И надеяться.


***

После ухода Михаила всех моих сил хватило только на то, чтобы добраться
до кровати и упасть в объятия Морфея. И проспать больше суток. Без снов.
Видимо, моя жизнь для осуществления эксперимента действительно имела