"Вячеслав Федоров. Симбиот (пападанец в 1940 г.) " - читать интересную книгу автора

зародить сомнение или даже убедить наших Кормчих. Несомненно, удалось
заложить пару камешков в фундамент будущего авторитета непревзойденного
стратега всех времен и народов "товарища Павлова". Предложения по осмыслению
и внедрению опыта прошлых войн будут учтены. Скорее всего, в несколько ином
виде, но будут. Отлично, на большее я и не рассчитывал.
Мои раздумья были настолько глубоки, что их смог прервать только удар
головой об крышу собственной машины, когда я попытался в нее забраться. Но
ненадолго. Мысленно обматерив адскую технику и ее неразумных конструкторов и
приказав водителю ехать домой, снова задумался.
Можно точно сказать, что странное поведение комкора Павлова, вызовет у
заинтересованных лиц желание контролировать каждый его шаг. Я широко
улыбнулся. Это же просто замечательно! Почему? Да потому, что скрывать мне
было абсолютно нечего. С заговорщиками и шпионами я дел никаких не имел.
Пид... Э... Гом... Хм... Ориентации я был нормальной. Наоборот, и я, и
Генерал любили пройтись по знакомым ... дамам. А кто не грешен? Однако,
чтобы поставить к стенке какого-то генерала, вовсе не обязательно обладать
доказательствами его вины. Был бы человек, а статья найдется. В моем же
случае, вся толпа соглядатаев будет непрерывно лить воду на мельницу моей
кристальной честности и выдающейся неподкупности. Вожди будут знать истинную
подоплеку каждого моего шага. Когда и зачем товарищ Павлов кого-то послал
подальше, перекрестил по матери, сдал НКВДэшникам, приласкал или возвысил.
Все это будет сдобрено порцией сведений об умеренных человеческих радостях и
пороках. То, что нужно. Было бы идеальным вариантом, чтоб они со мной в
одной кровати спали! Или уже спят, точнее, пытаются туда прыгнуть?
Хм... Нет, вряд ли Маша является кадровым сотрудником спецслужб. Хотя
учитывая ее место работы и привлекательную внешность, некоторые сомнения
возникают. Очень уж велик соблазн подсунуть больному или умирающему
смазливую врачиху для углубления процессов исповеди. Близость смерти, знаете
ли, располагает к думам о вечном. Нет, не думаю. Все-таки в силу своей
прошлой профессии, я научился немного разбираться в людях. Ну, не похожа она
на особиста. Но вот как только станет известно, что комкор Павлов выбрал
себе новый объект обожания, к этому самому объекту подъедут бравые
бериевские хлопцы, со скромной просьбой помочь в их неустанной борьбе с
врагами трудового народа. Попробуй, откажи. Надо с ней в открытую поговорить
об этом. А что? Мне все равно, ей, конечно, неприятно, но что поделать, а
ребятам удобно будет. А вообще, Лаврентий Павлович был бы в ярости, узнав
размеры услуги, которую он мне оказал, приставив свое наблюдение. Х-х-х.
Домой добрался только к половине пятого утра. Ложиться спать никакого
смысла не было, поэтому, приготовив циклопических размеров яичницу из
неведомо как оказавшихся в шкафу свежих (!) яиц, поел и углубился в чтение
накопившейся почты. Как и ожидалось, ничего криминального, равно как и
интересного, в ней не было. Пара писем бывших сослуживцев и открытка от
сына. Немного взгрустнув о собственных родных и близких, которым только
предстояло появиться на свет, я принялся рассматривать многочисленные
фотографии в найденном альбоме. Очень занимательное зрелище получилось.
Совершенно случайно, мое пристальное внимание привлекла одна недавняя
фотография Генерала. Как услужливо подсказала память, она была сделана сразу
после прибытия из Испании. Что в ней было необычного? Хм... Дело в том, что
на этом фото Павлов был с волосами. Фишка же была в том, что помимо седины,
шевелюра Дмитрия Григорьевича обладала еще одной особенностью - он был на