"Мэри Фитт. Лабиринт ("Суперинтендант Маллет и доктор Фицбраун" #2) " - читать интересную книгу автора

приходом?- поинтересовался Маллет.
- Нет,- покачала головой Алитея и тихо рассмеялась.- То был Хорик,
Хорик Лэнсон, наш сосед. А Бен - мой Бен - толстый и низенький.
- А в доме живет много народу?- спросил Маллет.
- Ну, немало,- ответила Алитея.- Гости, родственники. Если хотите, я
представлю вам список.
- Спасибо,- поблагодарил Маллет, восхищаясь ее хладнокровием.- Однако
моя первоочередная задача - найти человека, который проводил бы нас в
сердце лабиринта.
- Я провожу,- вдруг заявила Анджела.
И они отправились в путь.


7

Они шли - Маллет с одной стороны от Анджелы, а Фицбраун с другой - по
ухоженному саду и забрасывали девушку вопросами. Анджела оказалась высокой,
пяти футов и восьми-девяти дюймов, и очень грациозной. Теперь, когда рядом
не было сестры, она разговорилась.
- Простите, мисс Хатли, что доставили вам столько хлопот,- извинился
Маллет.
- О, мне это несложно,- проговорила Анджела с таким видом, будто ее
попросили всего лишь отнести письмо на почту.
- Но ведь для вас это, должно быть, тяжелое испытание,- предположил
Маллет.
- В некотором смысле, конечно,- согласилась Анджела.- Но первый шок
уже прошел. Видите ли, ведь это я нашла его, так что худшее мне уже
известно. На этот раз я не пойду с вами до конца. В этом нет надобности.
Последние повороты вы преодолеете без меня, а я подожду вас.
Против ожиданий Анджелы, мужчины промолчали. Она посмотрела сначала на
одного, потом на другого. Сообразив, что их молчание имеет определенный
смысл, она продолжила:
- Не ждите от меня проявлений скорби. Я предоставляю это сестре, она
лучшая актриса, чем я.
Снова повисло молчание, и наконец Фицбраун набрался храбрости и
спросил:
- Вы хотите сказать, что не сожалеете о смерти отца?
Теперь они шли по желтой гравиевой дорожке через розовый сад. Аромат
роз был одуряющим.
- Да,- холодно проговорила Анджела.- Я не сожалею о смерти отца, хотя,
конечно, мне его жалко - жалко, что его настигла именно такая смерть. Мне
было бы точно так же жалко любого другого. Августин любил жизнь. До такой
степени, что при любой возможности вытягивал ее из других.
- Что вы имеете в виду?- уточнил Фицбраун, чувствуя напряжение в ее
голосе.
- Ну, так же, как плющ вытягивает жизнь из дерева. Думаю, отца нельзя
осуждать за это, как нельзя осуждать плющ. Его жизнь - это единственное,
что имело для него значение, следовательно, он должен был обладать всем
необходимым, чтобы подпитывать ее. Он считал это само собой разумеющимся.-
Она неожиданно повернулась к доктору: - Вы понимаете?