"Томас Фейхи. Ночные видения " - читать интересную книгу автора

она сбавляет шаг и идет по нему с большей осторожностью. Отыскивая глазами
номер нужной квартиры, Саманта думает о том, что, может быть, Фиби находила
некоторое утешение в запутанности этого лабиринта, воспринимая его как нечто
вроде отражения ее утомительной и ускользающей дорожки к благословенному
сну. Воздух в коридоре теплый и неподвижный, словно зажат в ловушке между
низким потолком и истоптанным ковровым покрытием. Чувствуя, что покрывается
потом, Саманта приподнимает край джемпера.
Ей не хочется думать о Фиби как о жертве бессонницы или человеческой
жестокости. Может быть, потому что ей равно не хочется представлять в роли
такой жертвы саму себя. Лицо вдруг вспыхивает от злости. Она должна получить
ответы. Ради Фиби. Ради себя.
Коридор делает еще один поворот и заканчивается. Справа от Саманты
закрытая дверь, а здесь, прямо перед ней, все в необъяснимом красном
мерцании. Стены, ковер, даже лицо полисмена Кинкейда - будто оно обгорело на
солнце. Он еще не заметил ее. Голова слегка наклонена и повернута к двери,
словно коп ожидает ответа от кого-то невидимого. Под ногами у Кинкейда
коврик с веселым лягушонком, приветствующим гостей бодрым "Заскакивай!". В
углу две смятые газеты.
- Привет.
Кинкейд вздрагивает и поворачивается. На его лице напряженная, почти
смущенная улыбка, и Саманта только теперь догадывается, что он подслушивал у
двери. Полицейский начинает объяснять, что детектив Снейр не впускает его в
квартиру, но Саманта обрывает эти объяснения:
- Почему здесь красная лампочка?
Она указывает взглядом на свисающую с потолка голую лампочку, похожую
на язык колокола.
- Не знаю.
- Можете спросить у управляющего?
- Ну, вообще-то мне нельзя отсюда уходить. Я вроде как дежурю.
- Вижу.
Она смотрит на него до тех пор, пока ему становится не по себе.
- Ладно, слетаю вниз. Думаю, много времени не займет.
- Спасибо.
Видя ее улыбку, Кинкейд расслабляется и уходит. Саманта стучит, и дверь
открывается почти одновременно со стуком. Фрэнк кивком приглашает ее войти.
Свет в комнату проходит через белую полиэтиленовую шторку, установленную у
окна, вероятно, для того, предполагает Саманта, чтобы обеспечить сохранность
вещественных улик. Почти все книжные полки заняты аккуратно расставленными
партитурами, но одна целиком отведена под коллекцию фарфоровых лягушек самых
разных размеров и цветов. На все прочее в квартире энтузиазма и аккуратности
уже не хватило. Еще одна лягушка сброшена с полки на пол, и от нее остались
только разлетевшиеся кусочки и белая пудра. На полу кучами громоздятся
десятки книг, журналов и блокнотов. Слева от двери стоит плакат в рамке, так
и не дождавшийся, чтобы его повесили. По полу разбросаны изрядно потрепанные
кошачьи игрушки. На стоящем у окна письменном столе с убирающейся крышкой
стойки с компакт-дисками и небольшой музыкальный центр в окружении свечей.
Одна из них, толстая, красная, полностью сгорела, оставив только фитиль, и
растеклась по столу. Другая свалилась на деревянный пол, и длинные полоски
застывшего воска отходят от нее в стороны, как солнечные лучи. В
противоположном углу рядом со стулом и подставкой для нот лежит футляр с