"Раймонд Фэйст. Коготь серебристого ястреба ("Конклав теней" #1) " - читать интересную книгу автора

белка, умный и шустрый зверек, обитавший в родных лесах. Оросини считали
белку знаком удачи - ее никогда не видно, но она всегда где-то рядом. И
Киели тоже слыл везунчиком.
Мальчик не мог справиться с охватившей его дрожью, за свою жизнь он
почти не нагулял жира, так что скудный запас подкожных отложений не спасал
от ночной свежести. Даже в середине лета на вершинах гор в его стране было
холодно после захода солнца.
Киели ждал видения. На его глазах небо неторопливо светлело, переходя
от серого к бледно-голубому, а потом и розоватому оттенку по мере восхода
солнца. Он увидел, как солнечные лучи коснулись далеких вершин, и вот уже
бело-золотистый шар возвестил о наступлении еще одного дня одиночества.
Киели отвел взгляд от поднявшегося над горами солнечного диска, понимая, что
иначе ослепнет. Наконец солнце начало разгонять ночную промозглость, и он
перестал дрожать. Киели поначалу сгорал от нетерпения, но потом усталость
притупила остроту ощущений, он почти успокоился и погрузился в размышления.
Все мальчики племени оросини проходили через этот ритуал в одном из
многочисленных святых мест, разбросанных по всей стране. Бессчетное
количество лет мальчики карабкались к вершинам и возвращались оттуда
мужчинами.
Киели кольнула зависть, когда он вспомнил о своих сверстницах в
деревне, сидящих сейчас в круглом доме вместе с женщинами, болтающих и
поющих. Девчонки почему-то обретали свои женские имена без лишений и мук,
выпадавших на долю мальчиков. Киели тут же отогнал от себя эту мысль:
задерживать внимание на том, что тебе не подвластно, - пустые хлопоты, как
сказал бы его дедушка.
Он вспомнил деда, Смешинку В Глазах. Дед последний говорил с ним, перед
тем как Киели вышел на одинокую тропу, уводившую из родной деревни. Старик,
как всегда, улыбался; Киели вообще не мог припомнить, чтобы улыбка
когда-нибудь сходила с его лица. Дед прожил в горах почти восемьдесят лет, и
лицо его теперь напоминало коричневую дубленую кожу, но, несмотря на все
годы, проведенные под лучами солнца, клановая татуировка на его левой щеке
по-прежнему не выцвела.
Мужественное лицо старика с глазками-буравчиками всегда обрамляла седая
шевелюра до плеч. Киели пошел больше в деда, чем в отца: у обоих была кожа
оливкового цвета, становившаяся летом темно-коричневой и никогда не
обгоравшая на солнце, и в юности у деда тоже были волосы черные как вороново
крыло. Деревенские жители поговаривали, что без чужака тут не обошлось; мол,
в их семейство когда-то давно, несколько поколений тому назад, затесался
невесть кто, ведь все оросини были светловолосыми.
Прощаясь, дедушка прошептал:
- Когда в день летнего солнцестояния сосуд с водой опустеет, помни:
если боги до того момента не сообщили твоего имени, значит, тебе позволено
выбрать его самому.
А потом старый вожак шутливо стиснул его в крепком объятии и вытолкнул
на тропу. Другие мужчины деревни Кулаам смотрели на них издалека, улыбались
и даже смеялись, радуясь предстоящему празднику, ведь пора, когда юноша
обретает мужское имя, всегда сопровождается весельем.
Киели запомнил напутствие дедушки и теперь сомневался лишь, случалось
ли какому-нибудь мальчишке действительно получить свое имя от богов. Взвесив
на ладони сосуд, он решил, что воды ему не хватит и до полудня. Киели знал,