"Джейн Фэйзер. Любовь на всю жизнь " - читать интересную книгу автора

в течение следующего часа, вам нечего бояться.
С этими словами он удалился, закрыв за собой дверь.
Оливия села и, теперь уже внимательнее осмотрев опустевшую каюту,
отметила роскошь обстановки. Здесь не было ничего восточного, но вещи
отбирались самые лучшие. В переборки были встроены книжные полки, а под ними
располагался буфет с серебряными ручками.
Этот человек сказал ей свое имя, но, казалось, назвал первое, что
пришло ему в голову, - просто для удобства. Просто для того, чтобы она
как-то обращалась к нему. Он не был джентльменом - по крайней мере он так
утверждал, - но окружающая обстановка свидетельствовала о его власти и
определенном положении. Он хозяин корабля. Его голос приятен и мелодичен, а
таких красивых ухоженных рук не бывает у простых тружеников или тех, кто
выбился наверх из обычных моряков.
Кто же он такой? Чем занимается? Единственное, что поняла Оливия, -
этот молодой человек явно не аристократ.
Отбросив простыню, Оливия завернулась в стеганое покрывало. Она едва не
упала - столь неожиданным оказалось покачивание пола под ногами. Когда же
она сделала несколько осторожных шагов к столу, колени ее задрожали и слегка
закружилась голова. Три дня в постели и горькое успокоительное давали о себе
знать.
Она стала коленями на мягкий стул рядом с решетчатым окном и выглянула
наружу. Во все стороны простиралось сверкающее на солнце море. Вдали, почти
у самого горизонта, виднелся другой корабль, ослеплявший смешением цветов -
алого, пурпурного и золотого, - с раздувающимися от ветра большими парусами.
Она различала звуки шагов и гомон на верхней палубе, и над всей этой суетой
господствовал властный голос хозяина судна.
Оливия отвернулась от окна. Покрывало оказалось неудобной одеждой, и
она решительно открыла один из шкафчиков. Там стояли тарелки, стеклянная
посуда и столовое серебро. В другом лежало пересыпанное лавандой белье:
мужские сорочки, ночные рубашки, шейные платки. Что-нибудь да подойдет.
Оливия вытащила ночную рубашку. Хозяин судна был высоким мужчиной, и
рубашка вполне может послужить ей платьем. Потребовалось немного времени,
чтобы натянуть ее через голову и завязать шелковые ленты кружевного
воротничка. Рукава, правда, оказались слишком длинными и широкими, и ей
пришлось закатать их до самого локтя, а подол выглядел чрезмерно широким, но
даже в этом импровизированном платье она уже не чувствовала себя
беззащитной. Вновь покопавшись в белье, Оливия вытащила темно-красный
платок. Из него вышел вполне сносный пояс, позволивший хоть как-то подобрать
объемные складки,
На переборке над мраморным умывальником висело зеркало, и Оливия
принялась с пристрастием рассматривать себя. Выглядела она бледнее, чем
обычно; черные глаза теперь казались просто огромными, и под ними залегли
темные тени. Ее нос - удлиненный фамильный нос Гренвиллов - сегодня
выдавался особенно сильно.
Взяв лежавший на умывальнике гребень из слоновой кости, Оливия
принялась расчесывать волосы. Черные кудри были безнадежно спутаны и
противились любой попытке привести их в порядок. Хорошо бы вымыть голову:
волосы выглядели тусклыми и безжизненными, как у прикованного к постели
инвалида.
Да, выглядит она не слишком хорошо. Какая-то болезненная и неряшливая,