"Иштван Фекете. Лисенок Вук (Istvan Fekete. Vuk (?))" - читать интересную книгу автора

и опять заглянул в птичник.
Там на насесте сидело несколько кур; лишь теперь, почувствовав
опасность, они закудахтали.
- Ну вас к черту, дуры! Кто же вас обижает? - И когда разозленный
кудахтаньем, он уже приготовился прыгнуть в птичник, с улицы донесся шум.
Окаменев, Каг прислушался. Кто-то стучал в окно.
- Кум! Проснись! Это я, ночной сторож. Куры больно расквохтались. Не
мешало бы тебе поглядеть, не залез ли к ним какой гад.
Стало тихо. Куры тоже замолчали, и лис уже вознамерился стащить одну
с насеста, как вдруг в доме хлопнула дверь и по двору запрыгал свет
фонаря.
- Спасибо, кум. Сейчас взглянем. - И фонарь направился к Кагу.
Медлить было нельзя. Схватив лежавшую на земле курицу, Каг стал
пробираться через бурьян, который, плотно смыкаясь над ним, скрывал его.
До него еще долетел какой-то негодующий возглас, да и то едва различимый,
- ведь лис трусил уже по середине луга, где зябкие цветы укрылись белым
полотнищем тумана.
На краю рва Каг положил курицу на землю. - А я, неблагодарный, еще
поносил бедняжку Чирик. Если бы не она, то пришел бы домой с пустыми
руками, и Инь не спустила бы мне. Ты, Чирик, была молодчиной, но точно
жажда тебя изводила, - сказал он с ехидной улыбкой и напился свежей воды
из ручья.
Потом, снова взяв курицу, перепрыгнул на другой берег. К этому
времени деревня уже погрузилась в молчание. Сонно тявкала иногда то одна,
то другая собака, и луна пробиралась куда-то за лес. Затем бодро, весело
зазвонил к заре колокол, и маленькие звездочки, засыпая, сомкнули глаза,
- Не хватает мне еще опоздать. - Лис, отдуваясь, бежал с курицей
через лес. Курица была нетяжелой, но ее перья щекотали Кагу нос, и кроме
того ему приходилось быть настороже, потому что куриный запах заглушал все
прочие.
Деревья в лесу начали уже выплывать из тумана. Где-то у озера нежно
щелкал соловей, и серый небосвод в это раннее майское утро постепенно,
едва заметно голубел.
Каг мчался с курицей в зубах.
Эх, не то было при холостяцком житье! Тогда курица отправилась бы к
нему в брюхо, вслед за Чирик, и он сладко вздремнул бы где-нибудь под
кустом. Но теперь прежде всего - дети, и он пускал слюнки, держа в пасти
нежную курятину, которая представлялась ему еще более недоступной, чем
дикие утки, со свистом разрезавшие над ним воздух. Отцовские чувства
пустили глубокие корни в сердце Кага, и он любил свою семью.
Но он был голоден, того нельзя отрицать.
Опустив курицу на землю, он посмотрел по сторонам. Лес постепенно
оживал. Громко насвистывал песню черный дрозд, а Каг предпочел бы не
слышать резких звуков. Он от души ненавидел Черномазого, который при виде
лиса разражался громкой бранью, и тогда все знали, куда направляется Каг.
То здесь, то там шевелились ветки, на которых сидели маленькие
птички, но они не представляли для Кага никакого интереса.
- Вас поймать, так на один зуб. - Он повернул в другую сторону. - Да
мне до вас и не добраться, - вздохнул он и тут же упал ничком, как
подкошенный, потому что прямо на него шел заяц Калан, с глупой мордой и