"Маски любви" - читать интересную книгу автора (Князева Людмила)

6

– О, Боже мой, Дик! Наконец-то я дома… – Раскинув руки, Клер бабочкой кружила в огромном зале нью-йоркской «конуры» мужа. – Веришь, дорогой, только тут, в нашем гнездышке, я чувствую себя спокойно! И так возвышенно…

Она выбежала в сад, бурно разросшийся на крыше пятидесятипятиэтажного здания. Гул ночного города, сияющего внизу мириадами огней, едва доносился на эти высоты. По лиловому небосклону неслись рваные, грозные облака. Резкий январский ветер сеял мелкую водяную пыль.

Закутавшись в манто из русской лисицы, Клер втянула ноздрями знакомый, бодрящий и в то же время настораживающий воздух. Воздух сражения и победы. Приятно было думать о том, как не прост оказался путь смазливой девчонки из кварталов бедноты, где в чаду подгоревших гамбургеров светятся пестрым неоном полуподвальные забегаловки, к роскоши парящего в небесах пентхауза.

… Клементина Бривзски, дочь польского эмигранта, вкалывающего с утра до вечера в автомастерской, могла бы считать вершиной жизненного везения работу барменши в ночном клубе с развлекательным шоу. Но, вместо того чтобы опуститься на дно, загубив красоту синяками и запойными отеками, Клементина открыла в себе талант, над развитием которого старательно работала. Она решила, что профессионализм в сексе получше университетского образования, и отнеслась очень серьезно к своей связи с пожилым, обрюзгшим, опустившимся развратником, достигшим вершин мастерства в искусстве любви.

Гарри провел жизнь в путешествиях, старательно изучая достижения различных эротических школ. Прожив с ним два года в качестве прислуги и ученицы, Клементина почувствовала себя намного уверенней. Однажды Клер исчезла. Она решила, что готова к самостоятельной борьбе за личное счастье.

С подачи Гарри сообразительная полька выкрасила волосы в иссиня-черный цвет и стала называть себя Клер Ривз. Очевидно, она была настолько хороша в постели, что новый покровитель позволил ей петь со сцены в поставленном им для третьеразрядного ресторанчика шоу. Здесь Клер увидел спившийся, но все еще плодовитый режиссер музыкальных комедий и вдохновился идеей сделать из аппетитной польки новую Мэрилин Монро. Затея не имела особого успеха. Пять лет кинокарьеры Клер принесли жалкие плоды. Ей исполнилось тридцать лет, энтузиазм борьбы за место под голливудским солнцем иссякал, когда на пути Клер появился Дик Уэлси.

Однажды, на презентации музыкальной комедии в ресторане «Модерн палас», Клер представили мрачного человека с лицом сицилийского крестьянина и впечатляющей бриллиантовой заколкой на траурном черном галстуке. «Ну вот ты и попала в компанию «коза ностры», душенька», – решила Клер, прикидывая, стоит ли овчинка выделки. Они весь вечер провели вместе – молчаливый пятидесятипятилетний брюнет и развеселая секс-бомбочка в суперобтягивающем платье из сверкающего василькового трикотажа. В разгар вечеринки Клер попросили спеть куплеты из кинофильма, а потом на пару со своим загадочным незнакомцем она станцевала бразильское танго. Танцевал брюнет превосходно и на комплимент Клер ответил:

– Многому пришлось научиться, детка. Я, между прочим, и любить умею. – Он неожиданно улыбнулся, обнажив крепкие крупные зубы.

Ночь они провели в скромной, но уютной квартире Клер. Проснувшись утром, она нашла Дика на кухне – полностью одетый в вечерний костюм, он был занят приготовлением завтрака.

– Поешь ты скверно. Не умеешь одеваться и держать себя. Слишком много пены. Только это не шампанское, девочка, нет… Это – прокисшее пиво, моча…

– Признайся, я многое умею! – Игриво возразила она. – И к тому же – хорошенькая!

– Наполовину. Я хочу сказать, что ты использовала свои материальные ресурсы от силы на пятьдесят процентов. Нерентабельная эксплуатация природного богатства. Тебе тридцать лет?

– Тридцать. – Призналась Клер, хотя ей очень хотелось назвать ту цифру, которую она говорила всем, скосив себе почти десяток лет.

– Гм… Еще есть время, чтобы взять разгон. От силы полгода… – Дик призадумался, выписывая на клеенке черенком вилки какие-то цифры. Затем достал калькулятор и защелкал кнопками. – Так… – Подвел он, наконец, итог. – Я обеспечиваю возможность для повышения твоего творческого потенциала. Затем состоится экзамен. Учти, в комиссии будут крепкие специалисты. Остальное зависит от тебя.

… Вскоре у Клер появился учитель актерского мастерства – соотечественник, занимавшийся с ней по собственной системе, синтезировавшей сценическую технику Станиславского и Ежи Гротовского.

Некая засушенная старушка, смахивающая на вдовствующую королеву, обучала ее манерам, упорно истребляя вульгарность. Клер чувствовала себя Элизой Дулитл, которой предстояло блеснуть на великосветском балу. Она изо всех сил старалась оправдать ожидания Дика, потому что после первого же визита к нему поняла – Клементина Бривзски получила именно тот шанс, который выпадает только раз в жизни и лишь одной из миллиона.

Дик Стеферсон Уэлси стоял во главе гигантской корпорации. Он был человеком, финансовое могущество которого трудно переоценить даже с первого взгляда. Встреченная в аэропорте помощником Дика Клер была доставлена на «кадиллаке» в шикарные апартаменты босса, которых он, кажется, стеснялся. Во всяком случае, заметил, что дом на собственном средиземном острове и имение в Канаде любит гораздо больше, но вынужден ночевать в «конуре», проводя по двадцать часов в сутки в своем офисе.

– Ты должна меня спасти, детка. Работа стала моим наркотиком, и я все чаще чувствую, как превращаюсь в ходячий компьютер. У меня остались лишь мозги и то сдвинутые набекрень. Они умеют только одно – делать деньги. – Сказал Дик, проведя в постели Клер целых восемь часов. – Ты напомнила мне, что у меня есть и другие штучки, которые я когда-то неплохо использовал.

– Не стоит скромничать, милый. Ты и сейчас не уступишь в любви двадцатилетним. Ты просто чудо, мой господин. – Призналась Клер с интонациями Клеопатры. Она уже поняла, что Дик ценит породу и элегантность, скрывающие самые разнузданные манеры и фантазии в интимной сфере.

Порочный ангел, прячущий дьявольский огонек под белоснежными одеждами добродетели. Такой она и предстала ровно через полгода перед лицом просвещенной «комиссии» – приглашенными Диком знатоками из сферы шоу-бизнеса. А через неделю она получила роль, о которой могла только мечтать. Фильм из сорока восьми серий получил очень высокий рейтинг. Клер, проявившая многогранное дарование в роли дерзкой интриганки, шпионки и обольстительницы времен первой мировой войны, мгновенно стала знаменитостью.

– Вот теперь можно и жениться. У невесты неплохое приданое. – Сказал Дик, перелистывая журналы и газеты с восхищенными отзывами о работе Клер Ривз.

Они поженились на Гавайях, устроив чрезвычайно экзотическую свадьбу. Бракосочетание происходило в воде в лучах восходящего солнца. А потом чернокожие атлеты носили новобрачных в увитых цветами носилках по кромке прибоя. Под босыми ногами шелестела волна, негры ритмично выкрикивали заклинания, а новобрачные, уединившись на ложе дурманяще благоухающих цветов, неистово занимались любовью.

Клер получила бриллианты, дом в Лос-Анджелесе, автомобиль, сделанный по специальному заказу на заводах Форда, и несколько сногсшибательных шуб. Но самым большим подарком для нее оказалось то, что Дик, чрезвычайно расчетливый и прижимистый в финансовых операциях, был щедр и даже расточителен в личной жизни. Кроме того, как выяснилось позже, слишком уверенный в собственном могуществе, он не умел ревновать.

… Клер покинула сад и вошла в просторный зал, отделанный черно-синим мрамором с большой овальной ванной и полукруглой стеклянной стеной, открывающей вид на крыши Нью-Йорка. В галерею второго этажа, нависающую над ванной комнатой, выходили спальни хозяев. Зажгла подсветки, превратившие воду в сапфировый кристалл, и, сбросив на блестящий никелем шезлонг махровый халат, погрузилась в ванну. С бокалом в руках спустился Дик и молча сел в кресло, равнодушно созерцая светящийся за стеной ночной Нью-Йорк.

– Не возражаешь поболтать? – спросил он Клер, нежащуюся в бурлящих струях. – Что ты не поделила с этой сучкой-мексиканкой, все время кусающей тебя за пятки? Мой пресс-секретарь недоволен скандалами. В них появился поганый душок.

Замечание Дика насторожило Клер. Он редко напоминал ей о границах пристойности, допустимых для имиджа телезвезды, а значит, имел какие-то более веские претензии к поведению жены. Она сделала вид, что не заметила надвигающейся грозы.

– Ах, дурашка! Разве ты еще не понял – это игра. Ее нападки нисколько не вредят моей карьере и лишь подогревают воображение зрителей.

– Не скрою, мое тоже. Пришлось устроить маленькое расследование. – Дик все так же спокойно отхлебывал мартини, лениво бросая реплики.

Клер внутренне напряглась. Она так и не знала, осуществил ли Дастин свое намерение перепродать снимки Дику. Конечно, она подготовила оправдательную версию. Но кто его знает, этого «дурашку»: возможно, с угасанием его потенции разгорелось чувство подозрительности и ревности? А может, охлаждение постельных отношений объясняется вовсе не изложенной Диком версией, а появлением молоденькой красотки? Клер надо было разобраться в реальном положении дел.

– Я не всегда считаю нужным вводить в бой «тяжелую артиллерию» и палить из пушки по воробьям. Я берегу твой покой, Дик. Мне тоже доводилось проводить свои расследования по поводу анонимных клеветников и принимать меры по отношению к вполне легальным врагам… Я тоже кусалась, Дик, царапалась, не спала ночей… Моя прислуга ловила в саду наглых папарацци, меня шантажировали, подбрасывая гнусные снимки… – Клер всхлипывала, сдерживая рыдания… – Меня пытались купить или взять силой… Ах, нет, дорогой, ты не должен знать все эти мерзости…

– Я и не знаю, детка. Не знаю, пока не хочу знать… И все же, думаю, твоего секретаря, как его? А Мэла Фитцби, пора рассчитать. Тот парень из «Наблюдателя» справлялся со своими обязанностями куда лучше. Тебе не кажется, детка?

– Конечно, Дастин Морис был лучшим из тех, кто создавал мое актерское имя. И он не проявлял чрезмерной жадности. К сожалению, скандал с гомосексуалистами… Я не сумела замять судебный процесс…

– Теперь уже поздно вспоминать об этом… И вообще, поздно для деловых бесед. – Дик поднялся и с улыбкой посмотрел на возлежащую в пене жену. – Чертовски люблю аппетитных, нежных, развратных малышек! Ты молодец, Клер, сохраняешь свой рабочий инструмент в порядке, несмотря на военную обстановку.

– Естественно, дорогой. Массажистка, диетолог, спортивный тренер и другая помощь специалистов в поддержании женских прелестей… Ах! Обязательная программа для тех, кто хочет продлить свою молодость.

Клер намеренно пропустила двусмысленное высказывание мужа по поводу «рабочего инструмента». Неторопливо и грациозно, как Венера, рождающаяся из пены, она вышла из ванны и подставила спину Дику, держащему в руках махровый халат. Он набросил на ее роскошные плечи ослепительно-яркую оранжевую ткань и пробежал руками по обнаженной груди. Обернувшись, Клер заключила мужа в объятия, прильнув к нему с самым страстным из своих знаменитых поцелуев. Но Дик не взвыл, не бросил ее на пушистый ковер, покрывающий мраморные плиты, не ощерил своих хищных крепких зубов, выбирая на теле Клер место поаппетитней.

– Пора бай-бай, девочка. – Он легонько подтолкнул жену к лестнице, ведущей в спальню.

Клер не думала сдаваться. Супруги не виделись полтора месяца, да и прошлую встречу нельзя было назвать уж очень пылкой. Шестьдесят три – не возраст для такого мужчины, как Дик. Сильный, жилистый, хваткий и дерзкий, как дикий зверь, он источал животную энергию. Год назад личный доктор Дика Уэлси объявил пациенту о хроническом воспалении предстательной железы, могущем оказать отрицательное влияние на его потенцию. Словно вопреки этому, в редкие встречи с женой Дик старался доказать противное. Но хотя Клер и делала вид, что в их интимных отношениях ничего не изменилось, она чувствовала, как охладел Дик.

Упав на черные атласные простыни, Клер прикрыла глаза и тихо застонала, приманивая мужа. Сквозь ресницы она видела, как он стоял перед ней, словно прицеливаясь к пышному сильному телу. Потом, взяв с туалетного столика помаду и карандаш, сел рядом и скомандовал «Замри!» Клер, не шелохнувшись, позволила Дику разрисовать свое лицо.

– Вот теперь я узнаю свою малышку! Ты такая же, как в тот вечер, когда я подобрал тебя на панели – развратная, неразборчивая, но очень умелая шлюха.

Клер с трудом сдержалась, чтобы не влепить пощечину этому наглому старику, забывшему, что увел он ее не с панели, а из престижного клуба, где отмечалась премьера фильма с ее участием. Но здесь была совсем другая игра. Прежде чем выпускать коготки, следовало все выяснить до конца. Проглотив обиду, Клер сделала вид, что она лишь подыгрывает фантазиям Дика. Он хочет иметь шлюху? – Пожалуйста. Сегодня – развратная продажная девка, завтра – королева, – она способна справиться с любой ролью.

Но, несмотря на пущенный в ход арсенал самых изощренных эротических приемов, Дик остался безучастен. Поражение привело его в бешенство.

– Черт бы побрал этих врачей! Они твердят о необходимости воздержания, я воздерживаюсь и превращаюсь в импотента! – Он с ненавистью смотрел на свой поникший, безучастный к действиям Клер орган.

– Дорогой, это же временное явление. К тому же ты устал. Немыслимо просиживать сутками в офисе. Тебе уже не двадцать пять!

– А что мне еще остается делать? Записаться в общество евнухов?

«Но это лучше, чем связь с молоденькой дрянью, – удовлетворенно подумала Клер. – По крайней мере хоть что-то выяснила».

Пожелав ей спокойной ночи с какой-то издевательской церемонностью, Дик удалился в свою спальню, что было впервые за их восьмилетний брак. Клер не огорчилась, ей надо было хорошо обдумать ситуацию. Мэл прилетел вместе с ней в Нью-Йорк и поселился в гостинице, ожидая ее звонка. Похоже, увидеться им здесь не придется. Да и вообще Клер не думала отвергать «советы» Дика. Ему неугодно видеть рядом с женой Мэла? – О'кей! Она расстанется с любовником тут же по прибытии в Лос-Анджелес. Это и к лучшему – у плейбоя появилась слишком бурная личная жизнь после съемок в нескольких незначительных эпизодах. Пора было подумать о смене кадров. Вот только выяснить вначале самый важный момент – вопрос с завещанием Дика.

Эта тема стала закрытой после того, как из дома ушел единственный сын и наследник Дика Стеферсона Уэлси. Все произошло через год после их свадьбы. Приехав «на каникулы» в Нью-Йорк, Клер была представлена Берту. Крепкий шатен с приятным волевым лицом разминался на тренажерах. Под загорелой, блестящей от пота кожей вздувались жгуты мощной мускулатуры.

– Это мой сын. А эта красотка – взгляни-ка сюда, мальчик – твоя мачеха! Представил «родственников» Дик.

Берт нехотя оторвался от турника и обратил на Клер долгий, тяжелый взгляд. У нее похолодело в животе и дрогнуло сердце. «Твоя мачеха и любовница», – мысленно дополнила она Дика, сразу же оценив мужской потенциал пасынка.

Анабелла – мать Берта, умерла десять лет назад. Получив техническое образование, парень не вернулся в Нью-Йорк. Он стал инженером на одном из заводов отца в Огайо, выпускавшем вошедшие в моду малолитражки. Его увлекло конструирование скоростных двигателей и самостоятельная жизнь. Очевидно, Берта не порадовал брак отца и, особенно, выбор жены. Тридцатилетняя актриска с биографией уличной девки была не парой Дику Уэлси, имевшему неограниченный выбор невест. К тому же внешне она больше соответствовала Берту, недавно отметившему двадцатипятилетие.

«Он еще и не подозревает, как здорово я подойду ему в постели, – усмехнулась про себя Клер. – Кажется, мой брак не будет слишком скучным».

Дику, заметившему антипатию Берта к молодой мачехе, захотелось примирить их. Уговорив сына провести июнь в их канадском имении, он нагрянул туда с женой, а через три дня умчался в Нью-Йорк.

Оставшись один на один с Бертом, Клер внутренне напряглась – совращение строптивого парня, избегающего новую хозяйку дома, казалось ей приятной задачей.

Целую неделю Клер придерживалась осторожной тактики, стараясь попадаться на глаза Берту в самом соблазнительном виде. Возвращаясь утром с пробежки, он видел распростертое у бассейна обнаженное тело, вечерами из окон ее спальни доносилась чувственная музыка и гибкий силуэт появлялся на фоне прозрачных шелковых штор. А днем образ Клер преследовал его повсеместно.

Они обедали в саду, на террасе или в столовой, не перебросившись и десятком слов. Попытки Клер наладить отношения Берт резко пресекал. Ей пришлось занять выжидательную позицию, меняя роскошные туалеты, духи, изображая томление и одиночество. Возможно, она бы сдалась, выбросив из головы мысль о Берте. Но ведь нельзя было не заметить, как напрягалось при ее появлении сильное тело парня и как упорно избегал он взгляда прекрасной мачехи.

Однажды Клер попросила Берта научить ее кататься на водных лыжах. Она давно, с первого же раза, овладела этим нехитрым занятием. Но теперь, удачно стартовав с плотика и подождав, пока сидящий за рулем катера Берт выйдет в плавный вираж, она уронила фал и исчезла под прохладной зеленоватой водой.

Поспешив на помощь, Берт поднял на борт катера тяжело дышащую красотку.

– Голова… Я, видимо, перегрелась. Прости… неудачно вышло. – Прикрыв глаза, Клер откинулась на кожаное сиденье, «не заметив» обнажившейся из-под расстегнутого бюстгальтера груди и расслабленно раскинув загорелые ноги. Катер мягко покачивался на пологих волнах, резко покрикивали чайки, она глубоко дышала полуоткрытым ртом, ожидая жадных губ Берта.

Но он стоял над распростертым телом женщины, стиснув зубы и кулаки, с ожесточением пытаясь усмирить закипающую кровь.

– Черт! – вырвалось из его стиснутых губ. Через секунду загрохотал включенный мотор – катер рванулся к берегу.

Клер ликовала, заметив смущение парня, – ему так и не удалось охладить пыл зверя, таившегося в плавках. Выйдя на причал, он подал Клер руку, заметил улыбку и косой взгляд, брошенный на оттопыренную ткань, и, не оборачиваясь, зашагал к дому. Ужинать Берт не вышел. Клер услышала, как дворецкий заказал по телефону один билет на утренний рейс в Штаты.

Ночью она пришла к нему в спальню и молча нырнула под одеяло. Парень хотел ее, в этом не было никакого сомнения. Она целовала его, лишая рассудка и способности сопротивляться. Берт оказался очень сильным. Клер не удавалось победить в этой борьбе. Она изворачивалась, стремясь к слиянию, зная, что упрямец будет завоеван, лишь только окажется в ее горячем лоне. Она уже оседлала его, прижавшись к груди и животу, но руки Берта подняли Клер в воздух и отбросили прочь. Сильная пощечина обожгла ее щеку.

– Вон! И никогда, запомни, никогда больше не смей ко мне прикасаться, дрянь! – Он ушел в ванну, захлопнув за собой дверь и предоставив возможность Клер выть от злости, разрывая зубами тонкую ткань его брошенной на постели рубашки.

Вернувшись к мужу, озлобленная Клер, рассказала «правду»: Берт преследовал ее и, получив отпор, чуть не изнасиловал, вначале на катере, а потом – ворвавшись в ее спальню.

Дик мрачнел, молча слушая рассказ жены. Его кулак ритмично и тяжело опускался на инкрустированную поверхность изящного флорентийского столика. Когда Клер зарыдала, пряча в ладонях пунцовое «от стыда» лицо, Дик обрушил удар такой силы, что старое дерево не выдержало – с хрустом подломились выгнутые ножки стола, на пол полетели сигареты и пепельница.

– К чертям старый хлам! К черту родительское терпение и слюнтяйские благодеяния!

Клер нежно обняла плечи мужа.

– Не торопись с выводами, дорогой. Берт еще так молод… И похоже, по части темперамента он пошел в тебя. Чего нельзя сказать о деловых качествах. Он говорил мне, как противны его характеру сидение в офисе и грызня с конкурентами за каждый миллион. За каждый поганый миллион, – уточнила Клер, искоса следя за реакцией мужа.

– Эти миллионы не угрожают Берту, – мрачно сказал Дик.

– Дорогой, но ты же не можешь лишить единственного сына возможности продолжить твое дело… Со временем он, вероятно, почувствует вкус к работе…

– Жаль, что тебе не удалось родить мне наследника. Очень жаль, Клер…

Клер всхлипнула:

– Ты же знаешь, как больно мне сознавать это…

Она забеременела еще до свадьбы. И в тот момент, когда Дик надевал на руку будущей жены бриллиантовый перстень в виде виноградной грозди, он думал о том, что скоро станет отцом. Но вскоре оказалось, что Дик просчитался. Беременность Клер оказалась внематочной. Врач знал о том, что перенесшей в ранней юности аборт Клер вообще не следовало думать о беременности, которая никак не могла оказаться удачной. Но она сумела представить историю неудачного материнства в ином свете, заставив Дика принять на себя часть вины за потерю ребенка, едва не убившего свою мать.

«Слава Господу, что это случилось после того, как я стала супругой денежного мешка мистера Уэлси», – успокаивала себя Клер, понимая, что лишилась одного из самых сильных козырей в борьбе за супружеское счастье и капиталы мужа.

Опорочив Берта, она ликовала. Месть могла оказаться очень удачной, устранив с пути потенциальной наследницы опасного конкурента.

– Но не станешь же ты, дорогой, лишать мальчика состояния из-за такого пустяка? – шептала Клер, ласкаясь.

– А почему бы и нет? Мое терпение имеет границы. Парень перешел их и должен быть наказан.

Вскоре Берт получил письмо от адвоката отца, где говорилось, что он – нежелательный гость в доме мистера Уэлси и должен ознакомиться с новым вариантом завещания. В соответствии с присланной копией Берт наследовал завод малолитражек и дом в предместье Огайо. Хозяйкой основного капитала и недвижимости в случае смерти мужа становилась Клер.

Все это чрезвычайно подогрело супружеские чувства актрисы. Отказавшись от выгодного контракта, она полгода провела с мужем, стараясь закрепить свое влияние. Газеты писали, что супруга Дика Стеферсона Уэлси не только талантливая актриса, но и по-настоящему светская женщина, завоевавшая нью-йоркское высшее общество.

Регулярные приемы, устраиваемые Клер в пентхаузе, напоминали светским хроникерам салоны времен наполеоновской империи. Здесь собирался цвет богемы, интеллектуальная элита, влиятельнейшие представители деловых кругов. В самой хозяйке находили все больше сходства с императрицей Жозефиной, муссируя подробности ее изящно сочиненной пресс-секретарем Дика биографии. Здесь и всплыли на свет общественного мнения родовитые предки Клементины Бривзски – польский граф и представительница русского аристократического рода.

– Мы все с тобой сделали отлично. Я – удачливый бизнесмен и супруг. Об этом знает вся Америка. А теперь, детка, тебе пора продолжить актерскую карьеру. Не дело, если твой успех в сериале забудется. – Ласково, но безапелляционно заявил Дик после трех месяцев совместной жизни в Нью-Йорке.

Клер побледнела и обронила пару слез на груди мужа, внутренне ликуя, – ей не терпелось вернуться в «голливудский зверинец».

Она меняла любовников, не слишком опасаясь супружеского гнева. При каждой жаркой встрече с мужем она обсуждала подробности очередной «утки», описывающей ее похождения, не сомневаясь, что пикантные подробности даже подогревали его страсть.

– Как с тремя? Сразу с тремя неграми? Ха-ха! Ну и воображение у этих извращенцев. Бросить мою хрупкую нежную девочку на растерзание орангутангов! Это забавно… – Дик любил называть ее малышкой, хотя был на голову ниже жены и килограмм на десять легче. Его покойная супруга – нежная, субтильная брюнетка, без конца страдавшая какими-то женскими недомоганиями, не могла удовлетворить сексуальные притязания мужа. Овдовев, он с головой погрузился в дела, тратя на связи с дорогими проститутками немного драгоценного времени. Привязанности, а тем более любовь владелец мощной корпорации позволить себе не мог. Участь Клер оказалась бы не столь блестящей, не сумей она завладеть телом Дика и распалить в нем угасающие мужские инстинкты.

Все шло хорошо, пока Дик не постарел и не стал ускользать из-под ее власти.

Засыпая одна на черных простынях, Клер так и не решила, что предпринять, как вновь подчинить себе утратившего мужскую силу «дурашку».

Утром он сам пришел к ней и, сбросив простыню, зло уставился на разомлевшее от сна тело. Похоже, Дик только сейчас заметил, как помолодели после силиконовых инъекций обрюзгшие груди Клер. Они торчали, призывно задрав розовые верхушки. Руки Дика протянулись к приманке и вдруг больно ущипнули соски. Взвизгнув, Клер приподнялась.

– Я думал, они не настоящие. Болтали – ты залилась пластиком.

– Идиот! – Она вспыхнула, но тут же сдержалась. – Тебе же не шестнадцать лет, дурашка. Я люблю острые ощущения, но у тебя прямо железные клешни… А я так жажду ласки. – Она выпятила грудь, приближаясь к мужу. Дик поднялся и бросил на кровать принесенные газеты.

– Погляди, возможно, это тебя заинтересует, – сказал он, покидая спальню.

Клер с трудом вникала в суть кричащих, предельно ясных и совершенно невероятных заголовков: «Сандра Керри – одна из самых завидных невест Америки – вышла замуж за Дастина Мориса, голливудского хроникера!», «Молодожены отправились в свадебное путешествие на собственном самолете. Помимо прислуги вместе с ними путешествует персональный врач невесты», «Сандра Керри – наследница огромного состояния – в объятиях авантюриста», «Плейбой продал себя инвалидке», «Будут ли счастливы эти двое?» – на разные голоса вопили газеты. А снимки! Клер впилась глазами в большое цветное фото: радостно улыбающийся Дастин держит на руках окутанную белой вуалью невесту. И подпись: «Большая любовь творит чудеса!»

Спешно пробежав статьи, Клер выудила главную информацию: неудачливый журналист Морис чрезвычайно ловко устроил свое будущее. Крошка Сандра – слаба и безвольна. К тому же дурна собой и, кажется, не способна двигаться. Она не будет помехой для похождений супруга. А деньги откроют перед ним зеленую улицу.

«Мой сладкий мальчик оказался не промах, – с удовлетворением подумала Клер. – Ведь это не может быть правдой! Бредни писак: «Ах, они так любят друг друга», «Ах, молодожен носит супругу на руках!» И фотографии – сияющий Морис у кресла жены, счастливая физиономия уродки, наконец-то ставшей женщиной… Хотя этот малый способен поднять из гроба и мертвую!» – Клер отшвырнула газеты, испытав острую ревность.

Она вообразила супружеские радости новобрачных и то, как ублажает парализованную инвалидку Дастин. Это взволновало ее больше, чем если бы Морис выбрал себе нормальную, здоровую женщину. Клер не сомневалась, что в данной ситуации Дастин сделает все возможное, чтобы подчинить себе богатую женщину. Пусть она далеко не красавица, но именно ущербность Сандры, ее неопытность, девственность способны возбудить пресыщенного женскими прелестями Дастина больше, чем любая из голливудских шлюх.

Одновременно с ревностью, Клер ощутила болезненное сожаление. Растоптанный, униженный, отвергнутый любовник не являлся для нее желанной добычей. Но этот юный авантюрист, так быстро превратившийся в миллионера и хозяина ситуации, жутко волновал Клер.

Она пока не знала, чего хочет больше – испортить его брак или вернуть себе привязанность Дастина. Наверное, и то и другое. В груди Клер клокотала энергия, а разыгравшаяся ревность подталкивала к отчаянным поступкам.

«Вот и хорошо, вот и отлично, сукин сын Дастин. Я помню, как ты трахал меня совсем недавно – маньяк-извращенец с невинными глазами», – бормотала она, перебирая в уме планы мести. – «Ты сбросил со счетов Клер Ривз… Думаешь, так просто забыть «чертовку»?..»

Когда принесшая завтрак горничная сообщила, что мистер Уэлси уехал на срочное совещание совета директоров, Клер досадливо поморщилась. Проблемы с Диком отступили на второй план. Она еще успеет разобраться в его хитростях. А пока надо разделаться с куда более увлекательными вопросами.

Хрустя гренкой, Клер уже знала, что станет делать в ближайшее время. Сражение обещало стать необычайно захватывающим! Понадобится весь арсенал средств, которым владела Клер – женщина, актриса и, как частенько величали ее коллеги, – интриганка, авантюристка, гадюка.

Налив себе джина без тоника, она разом осушила бокал и подмигнула своему отражению в роскошном венецианском зеркале: «За удачу, чертовка Клементина!» Умело растрепанная и эффектно подкрашенная красотка хитро глянула на нее бирюзовым глазом – нет, такие женщины не ведают поражений.