"Федерико Феллини. Джульетта " - читать интересную книгу автора

Когда мы спускались по лестнице, я расплакалась. И сестра опять назвала
меня кретинкой. Наверно, она была права.
"Рысьему глазу" понадобился десятидневный срок. Для меня эти дни были
смертельно трудными. Теперь, когда я наконец решилась, меня охватило
лихорадочное нетерпение.
Я чуть ли не каждый день звонила сестре, требуя, чтобы она сходила и
узнала, не выяснилось ли что-нибудь. Она, не повышая голоса, неизменно
отказывалась. Надо дать время детективу для сбора необходимых улик.
Через неделю раздался телефонный звонок. Я его не ждала так быстро, и
он застиг меня врасплох. Человечек в берете спросил, одна ли я дома и может
ли его сотрудник ко мне заглянуть через полчаса.
Меня объял страх. Я сразу же стала звонить Аделе, потом матери, снова
Аделе... Никого не оказалось дома. Мне так нужно было, чтобы кто-то сейчас
же пришел. В общем, когда незнакомец позвонил у дверей, я сидела совершенно
одна.
Вошел мужчина средних лет, среднего роста, с жидкими зачесами на лысом
черепе и с папкой под мышкой. Он поцеловал мне руку. Это произвело на меня
такое впечатление, как если бы я увидела мясника во фраке. Говорил он почти
шепотом, подозрительно поглядывая на дверь, тоном человека, пришедшего
выразить соболезнование в дом усопшего, и был похож на тех агентов
похоронного бюро, которые являются в дом, едва кто-то умирает. Он открыл
папку. С этого момента я уже не помню никаких подробностей. Не помню даже,
как и когда он ушел. На столике осталось досье: страницы отпечатанного на
машинке текста, фотографии. Все точно. Все неоспоримо. Улица, номер дома и
этаж, на котором живет эта женщина; профессия - манекенщица; имя, возраст
(двадцать пять); время встреч... Вечером такого-то дня вышли вместе в
таком-то часу... Днем такого-то числа вместе сели в машину; вернулись
опять-таки вместе к ней домой в таком-то часу...
Семь дней. Все точно. У меня кружилась голова, я почти ничего вокруг не
различала, однако лихорадочно старалась вспомнить, где была я, что делала,
что говорил мне он, мой муж, о том, где он был и чем занимался в такие-то
часы и в такие-то дни...
И вот, пожалуйста, на столике передо мной ее фотография, фотография
той... другой; лицо, которое я пыталась представить себе бесконечное
множество раз, теперь стало конкретным, определенным.

Отшельник
Назавтра, в два часа дня, мне опять явился отшельник с рыжей бородой.
Солнце стояло высоко, и под кронами пиний было жарко, душно, тяжко. Вокруг
уже почти никого не осталось; все разбрелись по домам на послеобеденный
отдых. Именно поэтому я люблю летом выходить в такое время: замолкают
цикады, и пинии источают первозданный аромат.
Среди пиний я увидела двух львов. Таких тихих и добродушных, как
большие собаки. Сначала я и приняла их за собак. Но в действительности это
были два льва. Они свернулись у ног отшельника, который стоял, опершись о
ствол пинии, босиком, в холщовом рубище. У него была длинная борода,
горящие, как угли, глаза и изможденное лицо...
- Вы директор гимназии? - пролепетала я.- Вы тот директор, из-за
которого моему Деду запретили преподавать во всех школах королевства?
Его ответ прозвучал как раскат грома.