"Ю.Г.Фельштинский. Разговоры с Бухариным " - читать интересную книгу автора

месяцев. В общей сложности до революции арестовывался восемь раз, правда, на
короткие сроки. По амнистии 1905 года дважды избегал заключения и лишь в
третий раз был приговорен, наконец, к двум годам. В биографии Николаевского
были и ссылки, и побеги из тюрем. Революционной деятельностью занимался в
Уфе, Самаре, Омске, Баку, Петербурге, Екатеринославе. В 1913--1914 гг.
работал в Петербурге в легальной меньшевистской "Рабочей газете". После
революции, в 1918--1920 гг., как представитель ЦК меньшевиков ездил с
поручениями от партии по всей России. С 1920 года - член ЦК партии
меньшевиков. В феврале 1921 года вместе с другими членами ЦК меньшевистской
партии арестован и после одиннадцатимесячного заключения выслан из РСФСР за
границу. В эмиграции (в Германии, Франции и США) продолжал принимать
активное участие в политической деятельности партии меньшевиков.
Постановлением от 20 февраля 1932 года лишен, вместе с семьей Троцкого и
рядом других эмигрантов, советского гражданства.
Однако политическая деятельность Николаевского, как бы к ней ни
относиться, не была в его жизни главным устремлением. Николаевский был
прежде всего историк, и его заслуга перед Россией и русской историей состоит
в том, что начиная с . 1917 года он собирал, хранил (и сохранил для
потомков) бесценнейшую коллекцию архивных материалов.
Вскоре после Февральской революции, когда по всей стране громили
центральные и местные архивы (особенно полицейские), Николаевский как
представитель ЦИКа Советов вошел в комиссию по изучению Архива департамента
полиции. В 1918 году вместе с П. Е. Щеголевым он составил проект организации
Главного управления архивным делом. Именно Николаевский убедил тогда
большевика Д. Б. Рязанова взяться за спасение архивов. В 1919--1921 гг.
Николаевский стоял во главе историко-революционного архива в Москве,
выпустил ряд книг по истории революционного движения в России и на Западе.
Как социал-демократа Николаевского в первую очередь интересовала
история революционного движения в России и в Европе. Но его интересы как
историка были гораздо шире. Он


был чуть ли не единственным меньшевиком, сумевшим понять трагедию
власовского движения и оправдать его (чем вызвал многочисленную критику
однопартийцев). Поразительна его способность к доверительным контактам с
людьми самых разных политических взглядов, от монархистов до коммунистов.
Каждого он убеждал в необходимости немедленно сесть за написание мемуаров
или же подробно ответить на специально поставленные вопросы. За справками к
нему обращались писатели, историки и публицисты из разных стран. И почти
всегда получали от него толковые и конкретные ответы. Он обладал уникальной,
почти фотографической памятью и слыл ходячей энциклопедией русской
революции. Но меньшевик Николаевский не смог бы завоевать столь безусловного
доверия расколотой русской эмиграции и даже командированных за границу
советских коммунистов, если бы его личные этические стандарты как историка и
собирателя архивов не стояли над политикой и над потребностями момента.
Посвященный во многие человеческие и политические тайны своего времени, он
ни разу не позволил себе погнаться за сенсацией и опубликовать ставший ему
доступным документ в ущерб интересам своего информатора.
Николаевский оставил нам восемьсот с лишним коробок архивных
материалов. Сегодня они хранятся в Гуверовском институте (Стенфорд, США).