"Эдна Фербер. Вот тако-о-ой! " - читать интересную книгу автора

оборачивались, чтобы взглянуть на бледное личико с серьезными темными
глазами, сверкавшими восторгом, когда Селина гордо восседала в креслах
партера рядом с отцом. Симон Пик питал к театру страсть, свойственную всем
игрокам: в его натуре было много артистизма, без которого для игрока
немыслим успех. Поэтому Селина и ее отец одинаково рыдали, когда на сцене
умирали герои, страдали вместе с двумя сиротками, когда в Чикаго
гастролировали Китти Бленчерд и Мак-Ки-Ренкин. Они видели Фанни Девенпорт в
"Пике". Они смотрели знаменитую пьесу Сэмюэля Позена. Симон брал ее и на
цирковые представления, и толстая особа в блестках и трико, спускавшаяся по
длинной лестнице, показалась ей прекраснейшим из созданий, каких она
когда-либо видела на свете.
- Знаешь, за что я люблю книги и пьесы? - заметила как-то Селина,
возвращаясь вечером с отцом из театра. - Оттого что никогда не знаешь, что
еще может произойти. Что-нибудь непременно случается неожиданно.
- Совершенно так же, как и в жизни, - сказал Симон. - Мы ничего не
знаем заранее, и если только не мудрить и принимать ее такой, какая она
есть, то жизнь всегда полна неожиданностей.
Любопытно, что Симон говорил это не случайно, а сознательно, обдумав,
какое впечатление должны оставить его слова в душе девочки. В своем роде он
был довольно современным отцом.
- Я хочу, чтобы ты узнала все стороны жизни, - говаривал он дочери. - Я
бы хотел, чтобы ты когда-нибудь поняла, что все, что случается с тобой,
худое или хорошее, обогащает. Чем больше людей ты узнаешь, чем больше
успеешь пережить, чем больше будет событий и перемен, тем ты будешь богаче.
Если бы даже то были люди и события неприятные и не принесшие тебе радости.
В жизни все надо испытать, но где тебе понять это теперь, Сель!
Однако Селина как будто понимала.
- Вы полагаете, папа, что все лучше, чем стать такой, как тетушка Сарра
или тетушка Эбби?
- Да, Сель, именно так.
Прочитав книги Джейн Остен, Селина решила стать Джейн Остен своей
эпохи. Она преисполнилась уважения к себе и своей цели, и ее таинственный
вид, рассеянность, новая манера улыбаться про себя, ее поведение человека,
занятого возвышенными мыслями, недоступными простым смертным, - порядком
раздражали некоторое время обитательниц пансиона Фистер. Ее соседка по
комнате Юлия Гемпель наконец не выдержала и дала понять Селине, что ей
придется выбирать между двумя возможностями: либо открыть свою тайну, либо
потерять дружбу ее, Юлии. Ведь Селина клялась ничего не скрывать от подруги.
- Ну хорошо. Я скажу тебе. Я хочу стать писательницей.
Юлия была ужасно разочарована, но все-таки из вежливости воскликнула:
"Селина", показывая, как она потрясена. Затем она сказала:
- Но я не понимаю, отчего ты хранила это в таком секрете?
- Ты ничего не понимаешь, Юлия. Писатели должны изучать жизнь,
постоянно ее наблюдать. А если люди будут знать, что ты наблюдаешь за ними,
они не будут с тобой естественны и искренны. Вот сегодня ты мне рассказала о
молодом человеке в лавке твоего отца, который взглянул на тебя и сказал...
- Селина Пик, если ты посмеешь написать об этом в твоей книжке, я
никогда не буду с тобой больше говорить.
- Ладно. Не буду. Но, вот видишь, я права.
Селина и Юлия были ровесницы и обе окончили школу мисс Фистер в