"Росарио Ферре. Дом на берегу лагуны " - читать интересную книгу автора

океан яростно нападал на купальщиков, что отважно плавали, стараясь держать
голову над водой. Но, когда в сумерках няньки возвращались домой по дороге,
окаймлявшей лагуну, запах гниения, исходивший от низины, заросшей сорняком,
внушал беспокойство. Они утверждали, что в час, когда солнце клонится к
закату, они слышат, будто на болоте кто-то стонет, и что похоже это не то на
стон умирающего, не то на плач новорожденного, и клялись, будто видели, как
ближние заросли начинают таинственно светиться. По этой причине после
наступления сумерек мало кто отваживался навещать полускрытую бурьяном
хижину Буэнавентуры на краю лагуны.
Эти заросли представляли собой странное место, там произрастали самые
экзотические образцы ботаники как водного, так и сухопутного происхождения.
Среди буйной растительности обитали все известные науке виды птиц. Белые
цапли водились там сотнями, и по вечерам верхушки зарослей казались сплошь
покрытыми снегом. Частенько в поисках безопасного места для ночевки
пролетали пеликаны, а иногда на самой высокой ветке можно было даже увидеть
попугая гуарагуао с тигровыми глазами. Однако это была также и водная стихия
с разбросанными на много миль вокруг узкими полосками и островками сухой
земли. В лабиринте водорослей, под замшелыми обломками веток, плодилось
множество ракообразных, моллюсков и рыб.
Место было малопригодно для навигации, несмотря на то что его из конца
в конец пересекали многочисленные проливы. Если кому-то случалось
заблудиться в чаще, выбраться было не просто. По самым широким проливам
можно было в конце концов добраться до лагуны Приливов, названной так
испанцами несколько веков назад. В XIX веке на берегах лагуны расположилось
предприятие по перегонке рома, сентраль "Золотой мед", он сливал в лагуну
зловонный осадок, превративший ее в болото. Сентраль вынужден был закрыться
в начале XX века, но вода оставалась загаженной. Туда же впадали многие
городские стоки; более экономично было сбрасывать сточные воды именно здесь,
а не тянуть трубы до пляжей с белым песком, где уже начинали появляться
туристы. На берегах лагуны Приливов вовсю разрасталось предместье Лас-Минас,
одно из самых невзрачных мест города. Почти вся прислуга, работавшая в
элегантных домах Аламареса, селилась в этих местах, нередко пробираясь к
своим жилищам по лабиринту зарослей в резиновых ботах.
Однажды хранитель источника лагуны Аламарес был найден распростертым на
земле рядом с каменным бордюром. Чья-то неизвестная рука проломила ему
череп. Газеты поместили об этом маленькую заметку, на которую никто особенно
не обратил внимания, и вскоре о происшествии забыли. Буэнавентура
Мендисабаль перебрался в дом хранителя, и никто против этого не возражал. Он
очистил источник от зарослей, и тот снова стал пригодным для использования;
он вырубил также заросли вокруг дома. В это-то скромное бунгало и переехала
жить Ребека Арриготия после того, как вышла замуж за Буэнавентуру, презрев
роскошный дом своих родителей, - так она была влюблена в своего мужа.
Смерть хранителя источника обернулась везением для тех мест. В начале
Первой мировой войны бухту Сан-Хуана заполнили торговые суда, а также
военные суда морского флота Соединенных Штатов, которые курсировали вдоль
стен крепости Сан-Фелипе-дель-Морро и бросали якорь совсем близко от лагуны
Аламарес. Кораблей было столько, что городской водопровод не справлялся с
поставками воды, так что очень скоро капитаны торговых испанских судов,
таких, например, как "Пречистая Дева" или "Святая Дева Ковадонгская",
появились в доме Буэнавентуры, чтобы договориться с ним о продаже воды из