"Жан-Луи Фетжен. Ночь эльфов ("Эльфы" #2) " - читать интересную книгу автора

была эльфийкой, но сейчас, широко раскрыв свои зеленые глаза, улыбалась,
скользя в воде, словно маленькая ундина. Человеческий ребенок не испытывал
бы такой радости. Ллиэн нежно погладила дочь по лицу, круглому, словно
яблочко, и тонким разлетающимся волоскам - они были каштановыми, как у
Утера.
Когда они вышли из воды, девочка, прижавшаяся к груди матери, больше не
плакала. Ллиэн положила ее на землю и осторожно вытерла. Она улыбалась, но в
ее глазах стояли слезы. Потом она снова набросила широкую тунику, поданную
ей Блодевез.
- Как ты ее назовешь? - спросила та.
Имя Моргана снова промелькнуло в голове Ллиэн. "Мирген", "Рожденная
морем"... Это имя выдавало бы человеческое происхождение, и Ллиэн тут же
отказалась от него.
- Пусть зовется Рианнон, "Королевская", - сказала она. - Чтобы никто не
забывал, что она - дочь королевы.

Долину наполнял глухой рокот. Непрерывное бормотание монахов, стоны
раненых, и гномов и людей, хохот уцелевших, иногда смех или визг
маркитантки, заваленной кем-то из солдат. Лязг оружия, собираемого на поле
боя и бросаемого в повозки. И надо всем этим - жужжащие рои мух и
раскаленное солнце, давящее, словно свинец,- казалось, земля подрагивает под
его тяжестью.
Все это время Пеллегун оставался в седле, молча объезжая поле этой
огромной бойни и обливаясь потом под своими доспехами. И в то время как
сенешаль во главе конницы расправлялся с жалкими остатками гномовской армии,
король ощущал, как его охватывает ужас. Лужи крови, проломленные черепа,
множество стрел, вонзившихся в землю, словно иголки в подушечку для
рукоделия... Никто не осмеливался сказать ему ни слова с того момента, как
он грубо оборвал Горлуа, вернувшегося с донесением из первых рядов
победоносного войска, - как простого конюха. У него не было никакой радости
по поводу уничтожения гномов - он испытывал лишь тошнотворное отвращение.
Пеллегун пришпорил коня, и тот поскакал галопом. Рыцари из его свиты
замешкались всего на мгновение, затем тоже последовали за королем на своих
мощных боевых конях.
- Назад! - закричал Пеллегун. - Двадцать шагов назад! Оставьте меня
одного, черт возьми!
И снова пришпорил коня, чтобы отъехать подальше от свиты. Конь
перепрыгнул через труп гнома и так резко ударил копытами о землю, что король
невольно простонал - все тело болело, натертое грубыми скрепами между
стальными пластинами доспехов. Пеллегун придержал поводья и пустил коня
рысью, но ехать рысью оказалось не менее болезненно. Неподалеку росло
несколько чахлых деревьев, дававших совсем немного тени, но все же это было
лучше, чем ничего. На тонких ветках виднелись черные ягоды, называемые
собачий виноград. Даже здесь лежали трупы... Как они могли оказаться в этом
месте - ведь стрелы сюда не долетали?.. Король пустил коня шагом и выпустил
поводья, чтобы откинуть забрало шлема. Его длинные седые волосы, перевитые
золочеными шнурками, повлажнели от пота. Перед глазами мельтешили сверкающие
точки. Он жадно хватал ртом воздух, а когда поднял руку, чтобы стереть пот
со лба, то заметил, что она дрожит. Пеллегун закрыл глаза, и в тот же миг
раздался ужасный вопль, а потом его конь зашатался и рухнул, словно земля