"Лион Фейхтвангер. Настанет день" - читать интересную книгу автора

Иосиф извлек рукопись из своего рукава и стал читать.
- Что ж, манифест впечатляющий, - сказал Юст, когда Иосиф кончил, и,
кроме Иосифа, никто не расслышал насмешки в замечании Юста.
- На "Ревнителей" оно впечатления не произведет, - сказал Иоанн.
- Да, их ничто не удержит, - согласился Юст, - а единомышленники
верховного богослова в увещаниях не нуждаются. Но есть люди, стоящие между
этими двумя лагерями, есть колеблющиеся, и те, может быть, поддадутся
нашему влиянию, так как мы живем здесь, в Риме, и лучше способны оценить
положение. Некоторое действие этот манифест все же произведет, -
настойчиво заключил он. Юст говорил с каким-то раздражением, словно
старался убедить не только других, но и самого себя. Затем точно увял и
уныло добавил: - И потом, что-то мы должны сделать, хотя бы ради нас
самих. Разве вы не изведетесь, если будете сидеть в сторонке и смотреть,
как другие спешат навстречу своей гибели?
Юсту вспомнилось, как он тогда, перед войной и в самом ее начале,
тщетно предостерегал своих соотечественников. И в этот раз предостережения
будут тщетны, он знал заранее. И если пройдет еще двадцать лет, и
повторится то же самое, и он опять решится предостерегать, это будет
только гласом вопиющего в пустыне, он был в этом глубоко убежден.
- Я считаю, - настаивал он, - что нам следует поставить свои подписи
под этим обращением и подумать, кому еще предложить его для подписи.
Скорбная горячность этого обычно столь сдержанного человека захватила и
других. Правда, мебельщик Гай Барцаарон смущенно промямлил:
- Мне кажется, дело не в количестве подписей, а в том, чтобы подписи
были авторитетными для молодежи в Иудее. Какой, например, толк, если под
манифестом будет стоять подпись старого мебельщика?
- Может быть, толк и небольшой, - отозвался Юст, и досада едва сквозила
в его тоне. - Но для того, чтобы остальным подписавшимся ничто не
угрожало, на документе должны быть подписи лиц, стоящих вне подозрений.
- Это верно, - согласился Клавдий Регин и совсем загнал в тупик
испуганного Барцаарона. - Людям нашего министра полиции Норбана везде
мерещатся подвохи, и если к ним в руки попадет манифест, они заявят, что
подписавшие знали о какой-то подозрительной возне в Иудее; чем меньше
сомнений будут вызывать подписи под манифестом, тем меньше будет опасность
для каждого в отдельности.
- Перестаньте упираться, Барцаарон, - заметил Иоанн Гисхальский и
погладил бородку. - Подписать вам все-таки придется.
Затем стали обсуждать, как доставить воззвание в Иудею. Сейчас, зимой,
с нею не было регулярного сообщения по морю; существовали и другие
опасности. Документ можно было доверить только очень надежному человеку.
- Право, не знаю, - возразил снова Гай Барцаарон, - стоит ли выгода,
которую мы в лучшем случае получим от этого послания, того огромного
риска, которому мы подвергнем себя и свою общину. Кто бы сейчас, зимою,
когда так трудно путешествовать, ни поехал в Иудею, он должен будет
привести важные причины, иначе чиновники непременно в чем-нибудь
заподозрят его.
- Вы все об одном, мой Гай Барцаарон, - не отставал от него хитрец
Иоанн Гисхальский. - А я вот знаю человека, у которого есть весьма важные
причины, чтобы ехать сейчас в Иудею, причины эти будут понятны и римским
чиновникам. Война, безусловно, вызовет в Иудее падение цен на землю.