"Лион Фейхтвангер. Марианна в Индии (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Кое-кому из спутников барон сообщил, что он художник, едет в Индию в поисках
новых сюжетов, а главным образом рассчитывает писать там портреты-миниатюры
туземных властителей в модной манере - на фарфоре и слоновой кости.
Фантастический план, вдвойне рискованный, если человек тащит с собой жену и
ребенка. Пассажиры равнодушно слушали его рассказы, - он говорил
по-английски с ошибками, но бегло и образно, - с холодной учтивостью
отклоняли его настойчивые попытки завязать беседу и не общались с супругами
Имхоф.
Однако все они весьма интересовались странной четой. Миссис Имхоф была
значительно моложе своего мужа; ей могло быть года двадцать два, цвет лица у
нее был свежий и в то же время нежный, белокурые волосы и прозрачная кожа,
невысокий лоб, серые глаза. Она охотно смеялась, обнажая мелкие, красивые
зубы. Вся она, несмотря на то, что была рослая, статная, а черты ее лица
вблизи могли показаться несколько резкими, производила впечатление хрупкости
и грациозности. Стоило сомнительной баронессе выйти на палубу, как мужчины
сразу меняли свою манеру держать себя и говорить. Речь их звучала громче,
оживленнее, движения приобретали четкость, изящество. Зато дамы, во главе с
генеральшей Клэверинг, при появлении миссис Имхоф умолкали, их лица
становились деревянными.
Корабль все еще плыл под небом тропиков, пассажиры потели и скучали.
Три недели пути на море - долгий срок, а если вдобавок видишь рядом с собой
пестрое, многообразное, но сплоченное общество, упорно отвергающее чужаков,
то он кажется длинным вдвойне. Быть может, супруги Имхоф от этого страдали
больше, чем от всего остального; быть может, никому из тех, кто находился на
корабле, не предстояло такое тяжелое, мрачное будущее; но барон все так же
весело, непринужденно пытался завязать знакомство с остальными пассажирами,
баронесса улыбалась все той же ясной, красивой, бисерной улыбкой. Даже
постоянная возня с ребенком, по-видимому, не отражалась на расположении ее
духа. Четырехлетний мальчуган был самым подвижным из всех существ на борту,
если не считать крыс. Толстый шалун, которого мать то и дело ласково
останавливала, упрашивала, успокаивала, без устали носился с одного конца
корабля в другой, играл с собакой и птицами, задавал капитану кучу вопросов
на немецком языке, которого тот не понимал, визжал, хныкал, мешал матросам
работать, раза три-четыре в неделю бесследно исчезал под сложенными парусами
или в трюме, неустанно подвергал свою жизнь опасности, путался под ногами у
пассажиров и падал.
- Карл! Карл! Перестань! - твердил изо дня в день звонкий голос миссис
Имхоф, а пассажиры объясняли друг другу, что Карл - то же, что Чарльз.
Однажды маленький Карл, упорно и неумело гоняя волчок, подбежал совсем
близко к генеральше Клэверинг, которая шествовала по палубе, одетая,
несмотря на жару, с великой пышностью. Волчок запутался в ее шлейфе. Карапуз
метнулся к генеральше, упал, ухватился за ее юбку, разорвал ее. Генеральша
подхватила разодранную юбку рукой и, кисло сморщив большое лицо, не проронив
ни слова, хотела было двинуться дальше. Миссис Имхоф, зарумянившись от
смущения, подошла к ней и заговорила быстро, сбивчиво, путая немецкую речь с
английской, обращаясь то к генеральше, то к ребенку, которого, очевидно,
убеждала извиниться. А малыш стоял, надув пухлые щеки, уставив круглые глаза
в одну точку, и упорно молчал. Генеральша холодно ответила: "Не понимаю", -
приподняла плечи, выразительно опустила их и отошла, гордо вскинув голову,
глядя прямо перед собой. Миссис Имхоф уже не имела вида веселого и