"Лион Фейхтвангер. Братья Лаутензак" - читать интересную книгу автора

Лион Фейхтвангер

Братья Лаутензак

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МЮНХЕН

В первую среду мая 1931 года ясновидящий Оскар Лаутензак сидел у своего
друга, Алоиза Пранера, в Мюнхене и предавался унылым размышлениям. Итак, он
опять на мели, и снова приходится скрываться здесь, в квартире Пранера.
Его пальто, небрежно перекинутое через спинку стула, свисает чуть не до
полу, на столе лежит какой-то предмет, завернутый в плотную коричневую
бумагу, облезлый кожаный чемодан с убогими пожитками брошен посреди комнаты.
В кармане же у Оскара Лаутензака лежит то, что заставило его искать здесь
убежища, - счет на сто тридцать четыре марки, которые он должен фрау Лехнер
за две комнаты на Румфордштрассе и которых он уплатить не может.
И вот он в одиночестве сидит на диване. Его мясистое лицо с низким лбом
под пышной черной шевелюрой омрачено досадой, энергичный рот сжат, дерзкие
синие глаза глядят угрюмо из-под густых черных бровей. Он не желает замечать
ни мещанского уюта этой комнаты, ни ласкового майского солнышка, заливающего
ее своим светом.
У ясновидящего Оскара Лаутензака есть причины для раздражения. Ведь ему
уже сорок два года, а от осуществления своих надежд он далек, как никогда.
Кончилась война, миновала пора инфляции, и люди больше знать не хотят его
искусства. Вот уже семь долгих лет, как дела Оскара идут препаршиво. В
балаганах пришлось выступать! На ярмарках! Перед чернью, которая над ним
глумилась! И хотя скульптор Анна Тиршенройт наконец его вызволила и
предотвратила самое худшее, а сделав его маску, даже вновь создала ему
некоторую известность, все же мало радости торчать здесь, у фокусника Алоиза
Пранера, и выслушивать его шуточки, которые кажутся такими добродушными, а
по сути - так злы.
Может, все-таки лучше было бы толкнуться к старухе?
"Старуха" - Анна Тиршенройт - не какая-нибудь бездарь, вроде этого
клоуна Алоиза, а первый скульптор страны. И она не старается всякими пошлыми
остротами подчеркнуть унизительность положения Лаутензака. Правда, она
действует ему на нервы своей невыносимой строгостью; одним своим
присутствием, своим крупным серьезным лицом она непрестанно как бы
напоминает ему о его миссии, о поставленной перед ним задаче - дорасти до
своей маски. Нет уж, все едино, что в лоб, что по лбу.
Сердито засопев, он встает и развертывает бумагу. Там - бронзовое
изображение его лица, маска, созданная Тиршенройтшей. Он требует гвозди и
молоток у ворчливой старухи Катарины - экономки друга, и та, возмущенная до
глубины души, вынуждена все же примириться с тем, что он вешает маску на
стену. Потом он мягко, почти с нежностью, проводит по металлу своей белой,
холеной, мясистой рукой. Оскар жить не может, не видя перед собой этой
маски, а грубый слепок с нее, который висит в спальне у Алоиза, гроша
ломаного не стоит.
Оскар отходит на несколько шагов. Тысячу раз созерцал он эту маску, но
сейчас опять всматривается в нее, словно видит впервые. Благодаря этой маске
будущие поколения поймут, что в нем таилось. И если этого не понимают
современники - тем хуже для них. Разве не стыд и позор, что человеку, столь