"Лион Фейхтвангер. Ифтах и его дочь" - читать интересную книгу автора

Когда Ифтах сел снова, священник произнес:
- Ты должен понять, Ифтах, что твои претензии на Маханаим - это спорное
дело не только между тобой и братьями. Вопрос заключается в том, можно ли в
настоящее время отдать часть Гилеада в руки человека, который носит такое
колдовство на своем теле.
Ифтах упрямо, но без обиняков, повторил:
- Камни принадлежат моей матери.
Первосвященник не согласился с ним. Но тут, наконец, взял слово Елек.
Рассудительно и приветливо сказал Ифтаху:
- Дело обстоит так, как объяснил господин первосвященник, и ты должен
понять это, Ифтах. Кому принадлежали гнусные изображения - твоей матери или
твоей жене - не важно. Но человек, который терпит такую гадость в своем
доме, не может считаться вождем, иметь голос и место у ворот Маханаима. Но
ввиду того что твоя мать была в милости у нашего отца и потому, что мы твои
друзья, мой сводный брат Ифтах, я предлагаю выделить тебе место под
Маханаимом и назначить тебя управителем и надсмотрщиком над прислугой.
Ифтах достаточно овладел собой, чтобы ответить:
- Я не хочу порочить тебя перед твоей матерью, но ты - захватчик и
скупердяй. Ты хочешь украсть мой дом и мои пашни, едва наш отец попал в
пещеру. Но тебе это не удастся. Вокруг моих владений стоят большие межевые
камни, на них вырезаны инициалы моего имени, а вырезать их приказал судья
Гилеад, и господин первосвященник может их прочитать, если захочет, так же и
ты, брат Шамгар, так как ты умеешь читать.
Елек сказал:
- Может быть, так и есть, я сам видел знаки. Но человек, не являющийся
законным сыном, может наследовать движимое имущество разного рода - дом и
пашня возвращается назад в пользу клана. Разве это не бесспорно в Израиле,
господин первосвященник?
- В давние времена, - констатировала Зилпа, тоже обращаясь к
священнику, а не к Ифтаху, - в давние времена установлено, что сын инородцев
может наследовать от своего отца из народа Господа плащ, несколько барашков,
наконец, стадо крупного рогатого скота. Но вот приходит этот и требует
крепкий дом и все пашни, и все загоны. А ведь сейчас нехорошее время, сыны
Аммона и Моава собираются, чтобы напасть на Гилеад. Предстоит новая война
Господа. Должен ли при этих условиях сын аммонитки, носящий на теле знаки
чужих богов, стать вождем, могущественным в Гилеаде? Нет, не должен. Ты
сказал это сам, господин первосвященник, и старейшины перед воротами Мицпе
найдут это справедливым.
Ифтах мрачно ответил:
- Мой отец устанавливал законы, женщина, и он был судьей в Израиле. Его
закон и воля вырезаны на межевых камнях перед Маханаимом.
Помимо его воли, Ифтах нравился священнику Авиаму. Многое из того, что
он говорил и делал, было сомнительным, он блуждал eще в темноте или в
сумерках и возил с собой богов своих аммонитских женщин. Но он шагал твердым
шагом и ясным был его взор. Разумеется, он понимал, насколько рискованно его
дело, но не выказывал никакого страха и не давал довести себя до
бессмысленной ярости. Все кланы рода с удовольствием поставили бы над собой
человека с такой крепкой рукой и ясным разумом, ибо кончина Гилеада
подстрекала сынов Аммона к новым грабежам.
Он терпеливо поучал Ифтаха: