"Владимир Фильчаков. Третий постулат" - читать интересную книгу автора

Да, мой читатель, третий постулат в совокупности с двумя другими давал
такую картину, что у меня дух захватило. Ночью я не спал, курил, смотрел в
окна, ходил из угла в угол и думал о том, что теория родилась, стройная
такая, изящная, какой и полагается быть теории, но мало того, это была не
просто теория, а теория, от которой до практики один шаг. И мне предстояло
этот шаг сделать. И я боялся сделать шаг. Ведь, сделав его, я получу
огромную власть над пространством, и мне не надо будет ни громоздких
космических кораблей, ни энергоемких установок для свертки пространства, мне
достаточно будет только выйти в нужную точку линии времени и оказаться,
например, на Марсе. Или на Луне. Или на любой планете любой звездной
системы. Нет, вру. Я не боялся сделать шаг, я размышлял о том, куда лучше
переместиться, ведь на Луне я сразу умру - там нет воздуха, да и на Марсе
дышать тоже нечем. Пробовать надо на Земле. И под утро я решился. Встал,
раздавил бесчисленный по счету окурок, постоял немного, собираясь с духом, и
попробовал... И у меня получилось! Я вышел на линию времени, и увидел Землю
со стороны, словно огромный глобус, метров двух в диаметре, и я обошел
глобус, выбирая, куда отправиться. Глобус был живой, медленно двигались
спирали циклонов, и мне показалось, что я вижу, как дышит океан. Кстати, где
эти пресловутые Канарские острова, на которые так рвутся новые русские?
Обычным путем мне туда вовек не добраться, это ж сколько денег надо, а
так... Нет, я не помнил, где эти острова. Пришлось вернуться домой, отыскать
атлас, развернуть его дрожащими руками, найти... Ага, вот! Я отшвырнул атлас
и вышел на линию времени. Подошел к глобусу, нашел острова и... передумал.
Кой черт! Дались мне эти дурацкие Канары. Я теперь могу куда угодно, и в
Африку, и в Америку, и в Индию, и визы мне никакой не надо, и денег не надо.
Тут из-за глобуса выплыла Луна, и я рассмеялся. На Луну, на Луну! - пела
душа. Но я не пошел на Луну. Я выбрал Австралию, северо-восточный берег,
вышел туда, и меня окатило тропическим жаром. Я оказался на скалистом
берегу, подо мной бушевал прибой. Брызги долетали даже сюда, на
десятиметровую высоту. Я сел на горячий камень и стал смотреть в море.
Вдали, у самого горизонта, шел белый пароход. Navigare necesse est, vivere
non est necesse (плавать по морю необходимо, жить - не так уж необходимо) -
вспомнилось почему-то. Пароход шел себе и шел, из трубы вился дымок, за
спиной у меня громоздились скалы...
На душе было легко, хотелось петь. И я запел, не стесняясь отсутствия
голоса и слуха, запел какую-то песенку, сейчас, хоть убей, не вспомню какую.
Я могу! Еще как могу! И это не сон, никакой не сон!
Я долго сидел на скале и смотрел на пенистые волны. Наконец решил
вернуться домой. В комнате накурено - хоть топор вешай. А, плевать. Я
повалился на кровать и тут же уснул, благо была суббота, и на работу не
надо.


Свою планету я искал долго, брал пробы воздуха, относил их Милке
Ковановой в лабораторию, а она все спрашивала, откуда да зачем. Халтура,
говорю, подвернулась, уж ты сделай, уж будь добра. Милка, добрая душа,
делала анализы, выдавала на листочке, а однажды взяла меня за грудки,
приперла к стенке и сказала:
- Генка, выкладывай все начистоту.
- Какую чистоту?