"Владимир Фильчаков. Катализатор" - читать интересную книгу автора

минуты две дышал, хрипел и кашлял, сквозь кровавую пелену глядя на
пришельцев, удобно расположившихся на диване.
- Ну, - услышал я голос кавказца. - Так тебе отрезать яйца или ты еще
хочешь побыть мужчиной?
Я обессилено кивнул, а кавказец расхохотался.
- Это как же тебя понимать? Отрезать?
Я отрицательно замотал головой, попытался сказать, что отдам проклятый
кубик, но не смог выговорить ни слова. Только указал на сиденье дивана. Они
вскочили, отшвырнули диванные подушки.
- Вот он! - крикнул Сват. Он развернул тряпицу и бумагу, убедился, что
это тот самый кубик и передал его кавказцу. - Ах ты, гнида! - ласково сказал
он, нависая надо мной. - Что с тобой сделать? Ребра переломать? Или башку
разбить, чтобы на всю жизнь дураком сделался?
- Оставь его, Сват, - проговорил кавказец. - Ты ему и так шею свернул,
он неделю не сможет башкой ворочать.
- Ладно, живи, сморчок, - Сват усмехнулся, потрепал меня по щеке, потом
слегка стукнул ладонью, отчего моя голова мотнулась, вызвав в шее дикую
боль. - В другой раз отдавай по-хорошему, когда тебя вежливо просят. Понял?
Они ушли. Я с трудом доплелся до двери, запер засов, побрел в кухню,
налил воды, потому что в горле горело. Я не смог запрокинуть голову, чтобы
выпить воду - проклятый Сват действительно что-то свернул в позвонках, -
пришлось наклонять назад туловище.
- Сволочи, - сипло сказал я и осекся.
Мне на глаза попался календарь, висевший на стене. На нем было седьмое
апреля следующего года! Черт побери! То-то старичок что-то говорил про
полгода. Только вот как же эти полгода вылетели у меня из памяти?
Я махнул рукой и побрел в комнату. С трудом сгибаясь, вернул подушки на
место, сел и вдруг заплакал. Я не плакал с детства, с того далекого момента,
когда меня побили мальчишки из соседнего двора. Слезы текли из глаз, я
сотрясался в рыданиях. Меня ведь могли и убить! Запросто! Это большое
счастье, что меня оставили в живых! Убили бы, и не поморщились. Слава Богу!
Я жив. Какого черта я не отдал кубик сразу, зачем артачился, разыгрывал
спектакль, дескать, я ничего ни про какой кубик не знаю, и знать не могу?
Сиди теперь со свернутыми шейными позвонками и радуйся, что не убили. Боже
мой! Что же такое? Свет в глазах меркнет. Я умираю, что ли? Вот, уже совсем
темно. Ни зги не видать! Я слепну, да?
Я ощупал себя. Все на месте, руки-ноги шевелятся, шея болит нестерпимо.
И темно. То есть совершенно темно, как в жестянке из-под чая. Господи! При
чем чай?! Откуда он взялся? Темно же, темно! Свет погас. Ну да, а на улице
что, тоже погас? И на улице. И во всем мире. Вот он, конец света на одну
персону!
В кухне, в ящике стола есть спички. Зажечь, проверить, вижу ли я хоть
что-нибудь. Я с трудом поднялся с дивана, побрел в сторону кухни, вытянутыми
руками ощупывая воздух. Здесь должна быть стена. Но стены все нет и нет.
Позвольте, где же она? Я остановился, постоял минуту, туго соображая, сделал
еще несколько шагов, шаря в воздухе руками. Нет стены!
- Ну вот, - обиженно сказал я. - Жил себе, никого не трогал, никому не
мешал. Так нет же! Приходят, пугают ножом и ломают шею. Так потом еще и
слепоту нагоняют! Как это, я вас спрашиваю? Они же меня не били. Почему я
ослеп? А это что? О! Я вижу! Вижу!