"Владимир Фильчаков. Воюй, пока молодой!" - читать интересную книгу автора

выбитый зуб и отряд медленно двинулся дальше. Только через четверть часа
Рычков заявил Косматому, что в следующий раз предоставит ему резать глотку
духам. Никто не ответил, и никого не удивило, что командир так долго
обдумывал ответ.
Темнеет быстро. Для привала выбрана узкая и длинная площадка, с которой
хорошо видно тропу вперед и назад. Если кто-то вздумает пойти по тропе, его
сразу заметят часовые. Валентину досталось наблюдать за тылом. Он лег на
бок, спиной к скале, прикрыл живот рацией, которая, если уж спасла жизнь
один раз, спасет и другой. Клонит в сон, но спать нельзя - от этого может
зависеть жизнь. Борис наблюдает авангард, он лежит на животе, положив
"Калаш" рядом. Ужина нет - нечего ни сварить, ни зажарить - во флягах давно
уже не плескается вода, сухой паек давно исчез в желудках, а от ящериц и
змей, которыми они питаются целую неделю, уже тошнит.
- Эй, мужики! - неожиданно говорит Михаил. - А который сейчас год?
Косматый переглянулся с Борисом и Нодей, и они заржали. Сержант
удивленно хлопал глазами. Улыбнулся и Валентин. Это ж надо, спросить -
который год. Уж не бредит ли парень? Но улыбка вдруг стекла с лица Валентина
как жидкая краска. А, действительно, который сейчас год?
- Чего ржете? - хмуро сказал Рычков. Он плюнул на платок и принялся
вытирать им широкое лицо, умываясь таким образом. - Не в себе он.
Борис и Нодя перестали смеяться, уставились друг на друга.
- Пагады, зводный, - сказал Нодар. - А, правда, какой, да?
Сержант захлопал глазами в растерянности. Этот простой вопрос поставил
его в тупик.
- Ну... это, - сказал он. - Как какой? Одна тысяча девятьсот...
Отставить... или две тысячи?..
- Вот-вот, - сказал Михаил. - А говоришь - не в себе.
- Пагады, пагады, - не унимался Нодар. - Это как, если ми не знаем год,
то ми не знаем, есть ли база, куда идем?
- Отставить разговорчики! - Сержант опомнился, повысил голос. - База
есть! И нас там ждут.
- С хлебом-солью! - сказал Борис, но никто не засмеялся.
Михаил откинулся на сбитую в ком гимнастерку и закрыл глаза. Ему хуже
всех. Ему оторвало ногу - напоролся на душманскую мину. Бедро перевязали
жгутом, оно жутко разбухло, и Михаил держался только на уколах, которые
делал сам себе прямо через ткань штанов. Но лекарства уже кончились, и
пополнить запас было негде. Михаил был не жилец, и все прекрасно это
понимали.
- Не бросайте меня, братцы! - неожиданно крикнул он и горы вернули его
крик слабым откликом.
- Лежи, лежи, - сказал взводный. - Никто тебя никуда не бросит. И не
шуми, а то сбегутся духи, тогда держись.
Ночь накрыла площадку душным и пыльным одеялом. Валентин лежал за
небольшим камнем, ощущая локтем приклад "Калаша", думал о том, что очень
скоро похолодает и придется стучать зубами. Взошла луна, осветила свинцовым
светом скалы. И тут камень перед Валентином плюнул ему в лицо крошкой,
взвизгнула срикошетившая пуля и донесся звук выстрела. В долю секунды
Валентин заметил, что стреляли метров с пятидесяти из расщелины, перекатился
правее и выстрелил навскидку, краем глаза замечая, что отряд мгновенно занял
оборону, только Михаил остался неподвижен, будто умер. Перестрелка длилась