"Владимир Фильчаков. Воюй, пока молодой!" - читать интересную книгу автора

ведь в долине!
- Эй, взводный, - позвал Валентин. - Мы зачем в гору-то лезем?
Рычков остановился, вытер пот кепкой, нахлобучил ее на стриженую
голову, посмотрел больными глазами.
- Чего это - в гору? - спросил, словно портупеей скрипнул.
- А как же? - сказал Валентин. - Дышать все труднее, я заметил. А нам
ведь в долину надо.
- Ну, - поддакнул Косматый. - Я же говорю, он дороги не знает.
- Вах, опять начали! - Нодик с досадой хлопнул себя по ляжке.
- Не опять, а снова, - хохотнул Борис.
- Перевал там, - стараясь казаться уверенным, произнес взводный и
посмотрел туда, где должен быть перевал.
Там громоздились скалы, которые также выцвели, как небо.
- Идти надо, - безнадежно сказал взводный и пошел, не оглядываясь.
Остальные потоптались, потоптались, и двинулись следом.
Что же так болит в груди? Валентин пощупал ребра - не сломаны ли? Вот
чепуха, если б он упал и сломал ребра, разве б он этого не помнил? А боль
все сильнее и сильнее. Вот уже и дышать совсем невозможно, и в глазах
темнеет, все поплыло и вылезло откуда-то мужское плохо выбритое рыло,
которое смотрело на него участливо. Губы у рыла шевелились, но слова
долетели до Валентина не сразу.
- ... там окажешься, тебе кранты. Ты слышишь меня?
- Слышу, - разлепив спекшиеся губы, прошептал Валентин. - Кранты.
- Курс окончен, - продолжало рыло, неприятно шевеля толстыми губами.
Валентин заметил, что из ноздрей у рыла торчат черные волоски. - Курс
окончен, ты понял? У тебя непереносимость обозначилась. Понял? Концентрация
препарата в крови слишком велика, чтобы ты мог жить с ним дальше. Ну, понял?
- Ни хрена я не понял! - неокрепшим голосом попытался крикнуть
Валентин. Получилось плохо, как стон. - Может объясните мне, какого черта я
то там, то здесь?
- Нельзя тебе туда. Загнешься, а мне отвечать.
Кроме рыла Валентин стал видеть потолок палаты и испуганное лицо
медсестры. Той, что помоложе.
- Ни хрена не понял! - повторил Валентин. - Объясните же!
- Марина, объясни ему! - сказал мужчина и вышел, подняв в палате ветер.
- Ну вот! - недовольно сказала Марина, присаживаясь на край койки.
Валентин хотел подвинуться, но боль в груди не позволила. - Чуть что, сразу
я. А сам-то что? Убежал. Он убежал, а я отдувайся. Ну да, понятно, солдат
ему бы морду набил, а меня пожалеет, стало быть. Понятен ваш принцип,
товарищ подполковник.
- Марина! - взмолился Валентин. - Ну хватит уже! Расскажите мне, что
вам подполковник велел объяснить.
Женщина вздохнула, посмотрела с жалостью.


Валентин бродил в больничном парке, шуршал опавшей листвой, кутался в
халат от ветра, и смотрел по привычке по сторонам. Глаза рыскали туда-сюда
сами, помимо воли. Вон ворота, за которые его не выпускают. Там пропускной
пункт со шлагбаумом и безжалостной охраной. Позади больничный корпус,
трехэтажный, кирпичный, с колоннами, оштукатуренный и побеленный желтой