"Генри Филдинг. Служанка-интриганка (фарс) " - читать интересную книгу автора

достоинства кого-либо из его друзей и, хотя ныне их сочиняют для целей
совершенно иных, вы имеете полное право на такое послание. Посвящения, равно
как и большинство других панегириков, редко исходят из сердца; они обычно
обращены к сильным мира сего и вызваны отнюдь не их высокими добродетелями и
даже не благодарностью за былые милости, а надеждой на будущие; их авторы
задавались вопросом не о том, кто больше заслуживает столь щедро расточаемых
похвал, но кто лучше сумеет их оплатить. Послание в результате оказывается
исполнено такой явной, грубой и бессмысленной лести, что должно бы заставить
покраснеть и поэта, его написавшего, и покровителя, его принимающего.
Пока рука моя держит перо, я не устану повторять, что порок следует
осмеивать, даже когда он вознесся очень высоко, а добродетель достойна
похвалы, даже когда она ютится в сферах достаточно низких; иными словами,
нет объекта для сатиры слишком высокого, а для панегирика слишком низкого.
К несчастью, ваше замечательное дарование раскрылось в ту пору, когда
среди актеров царят раздор и интриги*, а глупость, пристрастность и
невежество столичной публики грозят совершенно разрушить английский театр и
принести его в жертву нарочитому и нелепому увлечению иностранной музыкой; в
не меньшей степени и аристократы стараются перещеголять друг друга в
безудержных похвалах итальянскому театру и Х5гле по адресу отечественного.
Ваши незаурядные таланты встречают, однако, заслуженное одобрение у немногих
зрителей, сохранивших вкус к английской сцене и присущее нашему народу
добродушие; более того, своей замечательной игрой вы заставляете
аплодировать даже тех, кто тоскует до сих пор по Кутзони*. При этом меня
радует сознание того, что столица, во всяком случае та часть ее, которая не
совсем еще обитальянилась, должна быть признательна мне за то, что я впервые
открыл всю меру ваших способностей и помог вам выдвинуться раньше, нежели
позволили бы невежество одних и зависть других. Ваши достоинства как актрисы
общеизвестны, и я не буду на них останавливаться, ибо один выдающийся
представитель нашего времени и прекрасный судья сцены* сказал, что вы
превосходите в комедии всех, кого ему только удалось видеть.
Однако публика восхищалась бы вами еще больше, если бы она догадывалась
о ваших человеческих качествах; знают ли они, сколько денег, заработанных
замечательными выступлениями на театре, отдаете вы своему престарелому
родителю; знают ли они, что вы, покоряющая их в ролях глупых и порочных
женщин, представляете собой в жизни замечательный пример жены, дочери,
сестры и друга. В том, как повели вы себя во время недавнего столкновения
между актерами и владельцами театра, проявилось столько достоинства, что,
принадлежи вы к высшим слоям общества, о вас говорили бы как о величайшей
героине века. Вы сострадаете мистеру Хаймору и миссис Уилкс, и никакие
посулы, никакая корысть не заставят вас перейти в другой лагерь. Вы не
щадите сил (что сказалось и в том, как быстро вы подготовили роль в этом
фарсе), если надо поддержать тех, кого считаете оскорбленными и страдающими,
и никогда не стремитесь получить непомерную награду от тех, кто не в
состоянии ее предоставить; вы даже, как я знаю, отказались от жалованья,
чтобы владельцы патента не понесли убытка из-за малочисленности публики.
Короче, сударыня, ваша порядочность, здравомыслие и чувство юмора
естественно вызывают всеобщее уважение, в котором вы всегда можете быть
уверенной, равно как и в искренней дружбе вашего преданного слуги

Генри Филдинга.