"Евгений Филенко. Удар молнии" - читать интересную книгу автора

под нос. - А нам никого убивать не надо. Убийство - грех великий. Нам
только мозги кой-кому на место вправить...
Что вы думаете он ему подсунул? Иллюстрированное руководство для
занятий каратэ! Хозяин полистал ее без особого энтузиазма и отложил.
- Ладно, - говорит он сердито. - Ритуалы здесь описаны, что там и
как. Схожу еще куда-нибудь, взгляну на тренировки. Национальный престиж -
дело серьезное... Вот если бы древняя наша философия сейчас кому-нибудь
понадобилась так же, как боевое искусство - не знаю, что бы я для того
человека не сделал!
Спустя несколько минут выходим мы с Фужером из затхлого помещения на
свежий воздух. Закурили.
- Про паука ему сказал? - спрашивает меня Фужер. - Прямо с порога!
- Правильно. Тут ты его и поддел. У него с фалангистами еще со времен
студенчества имеются личные счеты. Помнишь, как они университетскую
библиотеку пожгли?
Обычно я быстро соображаю, что к чему, таксистская работа такая, а
тут словно затмение нашло - никак не могу понять, о чем все время шла
речь, и до чего же мы договорились. Поэтому я с наивным видом интересуюсь:
- Послушай, старина, он что, и впрямь собрался задать вздрючку
Мертону?
- Кто их разберет, этих ученых, - ухмыляется тот. - Может, и
собрался. Но раззадорили мы его не на шутку. В таком деле главное -
подпустить перцу в одно место, как ты полагаешь?
- Согласен. А что он там загибал насчет фотографий?
- Фотографическая память, - поясняет Фужер. - Один раз поглядел - на
всю жизнь запомнил. Как сфотографировал. Вот он полистает мой презент, к
настоящим мастерам прогуляется и станет большим специалистом по мордобою
ногами. Экстрасупер-люкс, как ты выражаешься.
- Пока он будет припоминать, как делается простой "ооцуки", - говорю
я недоверчиво, - Мертон вобьет его в землю по самые уши.
- Вряд ли, - отвечает Фужер, попыхивая сигареткой. - Думаю, прежде
чем Мертон хотя бы пошевелится, мой парень успеет и вспомнить, и сделать
этот твой "оо-цуки" как положено, и даже подремать чуток, покуда Мертон
будет считать собственные кувырки.
Истекает день, другой... Мертон калечит еще одного сумасброда,
профессионального борца весом под двести килограммов, выбивает пыль из
нескольких ребят в белых кимоно с черными поясами. И по всему видать, что
нет для него большего удовольствия. Страшный он был все же боец.
В последний день арена трещала от наплыва желающих увидеть прощальное
выступление Гроссмейстера Каратэ. И каждый втайне, на самом донышке души,
надеялся, что отыщется в нашей великой стране хотя бы кто-нибудь способный
после первого раунда уйти с арены своим ногами. Мертон по обыкновению
своему дробил кирпичную кладку, ломал бетонные плиты и стопки черепицы,
все чин чином...
А сцепиться с ним в этот последний день пожелал один лишь человек.
Странствующий монах, случайно заглянувший в нашу гостеприимную столицу по
пути из одного монастыря в другой в поисках вселенской мудрости.
Фужера в этот вечер не было в зале - накануне в его заведении
состоялась маленькая поножовщина, и у него возникли проблемы с полицией. К
тому же, сдается мне, он боялся-таки увидеть, как из его задумки выйдет