"Строптивая наложница" - читать интересную книгу автора (Спайс Вирджиния)

Глава 9

Элизабет ожидала новых стычек с Леоном, но ничего подобного не произошло. Когда они встретились на другое утро, маркиз спокойным тоном, будто ничего и не случилось, предложил обсудить, какую сумму он должен выделять жене на расходы каждую неделю. Растерявшись от такой снисходительности, Элизабет только пожала плечами. Тогда Леон сам назначил ей содержание, тактично предупредив, чтобы в случае непредвиденных трат она не стеснялась обращаться к нему. Потом он так же непринужденно спросил, какие балы она собирается посетить в ближайшее время, чтобы он мог сопровождать ее, как полагается примерному супругу. И – ни слова об их натянутых отношениях, о ее супружеских обязанностях и вообще о чем-то личном.

С этого дня Элизабет начала вести обычную жизнь светской замужней женщины, которая, как выяснилось, мало отличалась от прежней. Разница заключалась лишь в том, что теперь у нее было больше свободы. Никто не запрещал ей бывать на любых светских вечерах, кататься по паркам вместе со своими поклонниками и флиртовать со всеми кавалерами подряд. Впрочем, последним Элизабет занималась без прежнего энтузиазма, и сама не могла понять, почему ей вдруг расхотелось кокетничать и кружить головы мужчинам.

А они увивались за ней повсюду, где бы она ни появлялась. Ведь, став маркизой Норвудской, Элизабет выглядела еще блистательнее, чем прежде. У нее было три своих экипажа, множество новомодных туалетов, приобретенных на деньги Леона, куча драгоценностей и роскошный дом, где ей не воспрещалось в любое время принимать гостей. Но одного подарка она так и не получила от мужа – тот, самого изумрудного колье, о котором рассказал Эдди. Элизабет прекрасно понимала, почему Леон не стал дарить ей это украшение. Но когда она об этом думала, ее сердце каждый раз наполнялось горьким раскаянием.

Их отношения с лордом Кроуфордом держались в рамках так называемых светских приличий. Они никогда не ссорились, вместе появлялись на званых приемах и балах. Иными словами, внешне их брак выглядел вполне пристойно. Но Элизабет с непонятным ей самой сожалением отмечала, что с каждым днем они все больше отдаляются друг от друга и скоро пропасть между ею и мужем станет непреодолимой.

Как-то в начале января, спустя месяц после свадьбы, Леон попросил жену быть хозяйкой на званом обеде в их дворце. Когда она спросила, кто из гостей будет присутствовать, маркиз сказал, что этот обед он устраивает для своих друзей – офицеров флота Его величества, которые только что прибыли в Англию из Гибралтара. Элизабет предложила пригласить и пару-тройку своих незамужних подруг, на что Леон с улыбкой заметил:

– Конечно, пригласите всех этих милых девушек, ведь без дамского общества в компании всегда не так весело. Но только боюсь, миледи, что ваши подруги не найдут среди моих друзей подходящих женихов. Все они – простые офицеры, у которых нет ни громких титулов, ни большого богатства.

– Не всегда выбор девушки определяет только расчет, – возразила Элизабет. – Случается, что и простые дворяне женятся на дочерях знатных лордов.

– Ну-ка, назовите мне на вскидку хотя бы парочку подобных случаев? – с усмешкой предложил Леон. И когда Элизабет развела руками, признавая свое поражение, прибавил: – Вот видите, миледи, как все сложно. И мне кажется, дело вовсе не в том, что трудно получить согласие родителей или преодолеть светские предрассудки. Просто наши избалованные лондонские невесты не в состоянии оценить по достоинству человеческие качества своего поклонника. Им нужны лишь знатные титулы, шикарные особняки и роскошные экипажи.

– Ну почему же? Вот я, например, никогда не придавала богатству такого большого значения, – осторожно заметила Элизабет. – Конечно, глупо отрицать, что жить в роскоши приятно. Но если бы я по-настоящему полюбила, бедность моего избранника не явилась бы помехой.

– Ну, что касается вас, миледи, то вы всегда отличались склонностью к непродуманным поступкам, – напомнил ей маркиз. – Но, заметьте, подобный взгляд на брак – исключение из общего правила.

Он смотрел на жену каким-то странным, отстраненным взглядом, будто не сидел напротив нее за столом, а находился где-то далеко. Элизабет ощутила смутную тревогу. Уже третий раз за последние два дня она подмечала у него такой необычный взгляд. Взгляд стороннего наблюдателя, с легким оттенком сожаления и грусти. Что бы это могло значить Может, у Леона появилась другая женщина? Это было бы вполне естественно в его положении, но все же эта мысль вызвала у Элизабет непонятную досаду.

«А чего же ты ожидала, глупышка? – с упреком сказала она себе. – Ведь ты сама отказала ему в близости, так что вини во всем только себя».

На другой день Элизабет лично проследила, чтобы обед для друзей маркиза был приготовлен отменно. Она провела в своей туалетной больше двух часов, советуясь с Розалин, как лучше одеться к этому обеду. Ей хотелось произвести на бывших сослуживцев Леона самое выгодное впечатление. Может, когда они выскажут свое одобрение, он снова начнет ее замечать?

Леон… Случайно назвав его так во время того проклятого скандала, она теперь всегда называла мужа по имени в разговоре с Розалин. С каждым днем Элизабет все сильнее жалела, что так жестоко и грубо оттолкнула его в тот ужасный день. Она признавала, что Леон вел себя безупречно, так великодушно простил ее безумный поступок. А она не только не оценила благородство мужа, но и наговорила столько дерзостей, ранив его. Можно только догадываться, насколько глубоко он презирает ее теперь. Это было невыносимо – чувствовать себя низким, презренным существом в глазах собственного мужа, но Элизабет не представляла, как можно все исправить. Розалин настойчиво советовала ей откровенно признаться маркизу в своем раскаянии, но та панически боялась такого разговора. Что если Леон с негодованием отвергнет ее раскаяние, рассмеется ей в лицо? Ее гордость просто не вынесет такого удара. А сам Кроуфорд даже не делает попытки что-то изменить в их отношениях. Элизабет втайне надеялась, что рано или поздно он потребует от нее выполнения супружеских обязанностей. А там и до примирения будет рукой подать, если с умом взяться за дело. Но проходили недели, а в их жизни ничего не менялось.

– Ну, так что же ты мне посоветуешь надеть, Розалин? – нетерпеливо спросила она. – Осталось совсем мало времени, а еще нужно сделать прическу!

– Наденьте ваше новое платье из тонкого белого шелка, – после некоторого колебания ответила служанка. – Оно полностью открывает плечи, и вы сможете блеснуть их красотой. А чтобы оживить наряд, украсьте прическу розовыми бутонами с зелеными листочками и наденьте изумрудные серьги.

– К этому платью идеально подошло бы то самое изумрудное колье, что Леон хотел подарить мне после свадьбы! – вздохнула Элизабет. – Ах, ну что теперь об этом говорить! Леон наверняка уже давно продал его. Ну не беда, надену его первый подарок – изумрудный кулон. Тоже ведь неплохо будет, да?

– И наверняка приятно для маркиза.

– Как бы он не подумал, что я пытаюсь его завлекать, – капризно отозвалась Элизабет.

В ответ на это Розалин сердито покачала головой:

– Если бы вы меньше, думали о своем самолюбии, миледи, дело уже давно бы сдвинулось с мертвой точки. Но недаром говорят – горбатого могила исправит…

Обед проходил в той же малой парадной столовой, где Элизабет с Леоном завтракали наутро после свадьбы. Заранее все тщательно продумав, леди Кроуфорд пригласила ровно столько своих подруг, сколько было мужчин. Поэтому обед прошел более оживленно, чем можно было ожидать. Все были очень довольны, без конца осыпали хозяйку дома комплиментами. Но Элизабет не покидала острая досада. Она уже достаточно хорошо изучила Леона, чтобы не заметить, что его улыбка была искусственной, а в серых глазах временами сквозила насмешка. Но главный удар пришелся неожиданно, с той стороны, откуда Элизабет даже не могла его ожидать. Уже после того как мужчины вернулись из кабинета маркиза, выкурив по сигаре, и все снова уселись за стол, чтобы приступить к кофе и десерту, один из давних приятелей Леона, Джордж Лесли, вдруг неожиданно воскликнул:

– Нет, Кроуфорд, я все же не в силах тебя понять! Имея такой роскошный дом, огромное состояние и такую обворожительную жену, ты снова просишься на флот! Черт возьми, дружище, какая муха тебя укусила?! Или тебе так сильно наскучила эта спокойная жизнь, что снова потянуло на приключения?

Элизабет едва не вскрикнула, застыв с приоткрытым ртом. Ей пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не показать, как сильно она поражена. Так вот в чем разгадка его странного поведения! Оказывается, он решил снова вступить в королевский флот, оставить шумный Лондон с его светскими гостиными, мелочными обязанностями и… оставить ее, Элизабет, свою несостоявшуюся жену.

Между тем за столом шумно обсуждалась неожиданная новость. Все дамы в один голос охали, мужчины, напротив, выражали одобрение смелому поступку маркиза.

– А я так полностью поддерживаю Кроуфорда и понимаю, почему он решил так поступить, – возразил присутствующим Роберт Вудхауз, мужчина средних лет с загорелым, обветренным лицом. – Положение в Гибралтарском проливе сейчас очень сложное, каждая умная голова на счету. Алжирские пираты совсем обнаглели, открыто нападают на европейские острова, грабят, увозят людей в рабство. А от новичков, что нам прислали в этом году, никакого проку. Стоит им завидеть пиратскую фелюгу под красными парусами, они готовы все бросить и прыгать за борт, как крысы с тонущего корабля.

– Так когда же ты отправляешься, Кроуфорд? – уточнил один из молодых офицеров. – Скоро последует назначение?

Леон обвел всю компанию спокойным, ясным взглядом и улыбнулся одними уголками губ.

– Я уже его получил: Фрегат «Принцесса Мария» выйдет в море, как только будет полностью укомплектован экипаж. Где-то через месяц—полтора. Я ведь отправляюсь в Гибралтар с повышением, уже не первым помощником, а капитаном!

За новое назначение Леона тотчас был провозглашен тост. Шумный разговор за столом возобновился, развивая любимую тему. Элизабет сидела ни жива ни мертва, чувствуя, что ее лицо уже превратилось в застывшую маску спокойной любезности. Она в отчаянии посмотрела на Мелиссу Харвилл, надеясь, что подруга поймет значение ее взгляда и найдет предлог, чтобы выйти вместе-с ней в соседнюю гостиную. Но Мелисса была целиком поглощена разговорами о нападениях пиратов и морских сражениях.

Когда гости стали расходиться, Элизабет готова была свалиться от усталости и напряжения. Наконец последний экипаж отъехал от дома, и можно было расслабиться и присесть на диван в голубой гостиной по соседству с парадной столовой. Элизабет хотела подняться к себе и поскорее обсудить нежданную новость с Розалин, но была не в силах сдвинуться с места. Так в каком-то оцепенении она и просидела, пока в комнату не заглянул Леон.

– Вот вы где, оказывается? А я вас ищу по всему дому, – сказал он, присаживаясь на пуфик напротив жены. – Право же, большое количество комнат несет скорее неудобство, чем комфорт.

– Вы находите? – пробормотала Элизабет, чтобы хоть что-то сказать.

Он бросил на нее внимательный взгляд.

– Наверное, этот прием вас сильно утомил? Что и говорить, мои приятели довольно шумные люди, не то что наши светские шаркуны.

– О нет, напротив, мне было очень интересно познакомиться с моряками. Не сомневаюсь, что и всем моим подругам тоже. Особенно любознательной Мелиссе Харвилл.

– Ну и прекрасно… Элизабет, – она вздрогнула, когда Леон назвал ее по имени, чуть ли не впервые за весь этот месяц, – как вы уже знаете, я скоро надолго покину Лондон. И, чтобы ваши воспоминания обо мне остались не слишком мрачными, я хочу сделать вам подарок.

Только сейчас она обратила внимание, что он держит в руках белый кожаный футляр, в каких обычно хранят драгоценности. Сердце девушки сильно забилось, на щеках выступил легкий румянец. Она уже догадалась, что он хочет ей подарить, и эта внезапная догадка повергла ее в ужасное смущение.

Леон открыл футляр, и Элизабет не смогла сдержать радостного восклицания. Да, это было оно, то самое колье, которое описал ей Эдди и которое Леон собирался преподнести ей в первую брачную ночь. Крупные ярко-зеленые изумруды в обрамлении сверкающих бриллиантов.

– Вы не будете возражать, если я взгляну, как оно на вас смотрится? – с легким напряжением в голосе спросил маркиз.

Элизабет кивнула, и Леон быстро снял с ее шеи изумрудный кулон и бережно положил его на диван. Он достал колье из футляра, но почему-то не спешил его надевать. Его серые выразительные глаза вдруг потемнели и наполнились уже забытым ею теплом. Какое-то время его взгляд трепетно скользил по ее полуобнаженной груди, бархатистым плечам. Потом Леон осторожно коснулся пальцами нежной кожи Элизабет, и это легкое прикосновение отозвалось сладкой дрожью в ее теле. Издав слабый стон, она закрыла глаза и с минуту безмерно наслаждалась нежными ласками, бережными, как дуновение весеннего ветерка. И вдруг ее горячая кожа ощутила возбуждающий холодок – это Леон приложил к ее груди дивное колье. Потом она услышала легкий щелчок застежки и почувствовала в сердце странную пустоту: пальцы Леона уже не касались ее.

– По-моему, совсем неплохо, – сказал он, и Элизабет внезапно испытала боль разочарования, оттого что его голос вновь зазвучал спокойно и равнодушно. Она открыла глаза и бросила на мужа пытливый взгляд, который он встретил с обидным хладнокровием.

– Не желаете взглянуть на себя в зеркало? – спросил Леон. – Впрочем, это вы можете сделать и без меня. Мне нужно съездить в одну контору, уточнить дату отправки корабля.

– По крайней мере, позвольте мне хотя бы поблагодарить вас за этот прекрасный подарок. – Элизабет торопливо поднялась с дивана, заметив, что он направляется к дверям. – Тем более что я ничем не заслужила его, – тихо прибавила она, опуская глаза.

Леон быстро повернулся и окинул ее хорошо знакомым взглядом глубокого сожаления. Он медлил, не покидая комнаты. Казалось, ждал от нее еще каких-то слов, но Элизабет словно проглотила язык. Наконец она снова обрела дар речи, но сказала отчего-то совсем не то, что собиралась вначале:

– Милорд, а кто же будет смотреть за домом и вашими имениями, когда вы будете в отъезде? Ведь вы будете Долго отсутствовать…

– А, это! – Усмехнувшись, он небрежно махнул рукой. – Не беспокойтесь об этом, миледи, я уже отдал необходимые распоряжения управляющему и дворецкому. Что же касается вас, то вы будете по-прежнему каждую неделю получать необходимую сумму на расходы. Если возникнут затруднения, просто обратитесь к моему банкиру. Так что, – он улыбнулся с едва заметной иронией, – живите в свое удовольствие, дорогая моя Элизабет! Развлекайтесь, ездите на балы, принимайте гостей.

«И это все, что вы можете мне сказать?!» – хотелось ей крикнуть. Но вместо этого девушка с деланным равнодушием спросила:

– И как же долго вы собираетесь пробыть в Гибралтаре, лорд Кроуфорд?

– А это вас сильно беспокоит? – быстро спросил Леон. Но тут же равнодушно добавил: – Пока точно не знаю. Во всяком случае, не меньше полугода, а возможно, гораздо дольше.

Он подошел к ней совсем близко, и его взгляд сделался пугающе жестким, словно отблеск холодной стали.

– Смотрите, не наградите меня за это время непрошенным наследником, леди Кроуфорд, – тихо проговорил маркиз. – Хотя, впрочем, это я зря. Конечно, упаси Бог! Но если уж влипнете в какую-нибудь неприятную историю, не вздумайте избавляться от ребенка. Я что-нибудь придумаю, чтобы скрыть и этот ваш позор.

– Этого позора не будет! – дрожащим от обиды голосом вымолвила Элизабет. – Значит, в ваших глазах я так и осталась падшей женщиной? – она низко опустила голову.

– Это уже не имеет никакого значения, – ответил Леон, отворачиваясь и направляясь к двери.

Элизабет опустилась на диван, устремив перед собой неподвижный взгляд. Это был окончательный разрыв их сложных отношений. Бесполезно что-то предпринимать. Леон навсегда вычеркнул ее из своей жизни. И в Гибралтар он едет только потому, что ему неприятно жить с ней в одном доме, каждый день видеть ее перед собой.

«Этот сильный и гордый мужчина навсегда потерян для меня, потерян! – с растущим отчаянием призналась себе Элизабет. – И я сама, только я сама во всем виновата. Боже, помоги мне разобраться в своих чувствах и найти правильное решение! Неужели… неужели я совершила страшную, непоправимую ошибку? Леон… Кто он для меня? Кто он для меня?» – снова и снова спрашивала она себя, не находя однозначного ответа.