"Строптивая наложница" - читать интересную книгу автора (Спайс Вирджиния)

Глава 11

К огромной радости Элизабет, бей больше так и не призвал ее к себе. Недели проходили за неделями, а в ее жизни ничего не менялось. Не было никаких вестей ни от Джамиля, ни от Леона. Элизабет уже почти перестала верить в возможность освобождения. Должно быть, Джамиль совсем забыл о ней и оставил свое дерзкое намерение выкрасть ее из гарема отца.

Наступил май, и в пышном саду гарема вовсю зацвели прекрасные цветы. Их сладкие ароматы будоражили чувства, лишая невольниц покоя. Элизабет охватила бессонница. Теперь она просыпалась с первыми лучами солнца и часами лежала в постели без надежды заснуть, предаваясь грустным размышлениям.

В последнее время шумная болтовня обитательниц гарема стала ее неимоверно раздражать, и она старалась выкупаться в бассейне до того, как хаммам наполнится женщинами. Однажды, придя туда, как обычно, рано, Элизабет с удивлением заметила на мраморной скамейке возле бассейна пышное изумрудно-зеленое одеяние, расшитое золотыми узорами и самоцветами. Но в самих банях было пусто, и девушка подумала, что, должно быть, кто-то из наложниц оставил здесь одежду с вечера, переодевшись в другое платье после купания.

Спустившись по небольшой лесенке в бассейн с прохладной водой, Элизабет оттолкнулась от бортика и поплыла. Никогда в жизни она не плавала с таким самозабвением, как здесь, в гареме алжирского бея. Купание помогало хотя бы на время забывать о невеселой действительности и отвлекаться от тяжких дум.

Наплававшись вдоволь, Элизабет выбралась из бассейна и неторопливо оделась. В соседнем зале хаммама уже раздавались голоса наложниц. Девушка невольно улыбнулась, узнав звонкий голос Надии, и подумала, что после освежающего купания будет совсем неплохо погреться на теплых мраморных плитах розового зала.

Однако не успела она дойти до дверей, как в зал стремительно влетела принцесса Ясмин в сопровождении своего евнуха. Бросив на посторонившуюся Элизабет ехидный взгляд, принцесса подскочила к изумрудному одеянию и вдруг принялась громко кричать, потрясая одеждой. В одну минуту зал наполнился любопытными наложницами, сквозь толпу женщин протиснулись испуганная лалла Хинд и главный евнух Рашид.

– Что случилось, о высокородная Ясмин, дочь нашего могущественного правителя? – встревожилась смотрительница гарема. – Ты так громко кричала, что мы поспешили сюда со всех ног, опасаясь самого худшего.

Приблизившись к лалле Хинд и главному евнуху, Ясмин торжественно развернула перед ними изумрудное платье. Все свидетели этой сцены невольно ахнули, увидев, что роскошное одеяние все изрезано.

– Взгляни на это, почтенный Рашид-ага, – проговорила принцесса. – Еще час назад это было моим любимым платьем. Но дерзкая Амина превратила мой наряд в никчемное тряпье.

– Но это же бесстыдная ложь! – в панике закричала Элизабет. – Я даже не прикасалась к твоему платью. Зачем бы я стала это делать?

– Потому что ты наглая и своевольная дрянь, – не глядя на девушку, процедила Ясмин. – Ты всегда старалась надерзить мне и вывести меня из себя. А сегодня просто воспользовалась случаем напакостить, думая, что тебя никто не увидит. Это могла сделать только Амина, почтенный Рашид-ага, – принцесса выразительно посмотрела на главного евнуха. – Кроме нее, в этот зал никто не заходил.

– Неправда, я даже не знала, что это платье принадлежит тебе! – Элизабет растерянно оглянулась на смотрительницу и притихших наложниц. – О лалла Хинд, неужели и вы не верите мне? – вымолвила она упавшим голосом. – Вы же знаете, что я никогда никому не причиняла вреда, ни разу не нарушила порядок в гареме!

– Послушай, о высокородная дочь Мехмет-Али, – осторожно начала смотрительница, – я хорошо знаю кроткий нрав Амины… – но ее перебил евнух принцессы, выступив вперед.

– Я своими глазами видел, как Амина портила наряд моей госпожи, – уверенно проговорил он, поклонившись главному евнуху. – Поверь мне, почтенный Рашид-ага, эта девушка заслуживает самого строгого наказания.

– Но как же я могла изрезать платье принцессы? Ведь у меня даже нет с собой ножниц! – Элизабет продолжала искать поддержки у смотрительницы, заметив сочувствие в ее глазах.

– Да, действительно, у Амины нет при себе ножниц, – с надеждой подхватила та. – А платье принцессы явно изрезано, а не разорвано на куски.

К неимоверному ужасу Элизабет, евнух принцессы вдруг извлек из-под полы своего халата серебряные ножницы и торжественно показал их всем.

– Вот они, – с мерзкой усмешкой сказал он. – Я видел, как Амина выбросила их в сад через окно, и поспешил подобрать улику. Теперь ты видишь, почтенный Рашид-ага, что эта дерзкая наложница действительно виновна.

Элизабет подавленно молчала, судорожно глотая воздух. Она уже поняла, что это была ловушка, подстроенная коварной принцессой. Ясмин возненавидела ее с первого взгляда, вероятно, интуитивно почувствовав в ней соперницу. Должно быть, дочь бея заметила, что она приходит в хаммам раньше всех наложниц, и вместе со своим евнухом придумала эту ужасную историю с испорченным нарядом.

– Но я в самом деле не делала этого, – охрипшим от страха голосом пробормотала она.

– Довольно, – отрезал главный евнух. – Вина наложницы доказана, и теперь осталось выбрать наказание за столь дерзкий поступок. Как ты желаешь поступить с этой ослушницей, о блистательная принцесса?

Черные глаза Ясмин сверкнули сдержанным торжеством. Бросив на дрожащую девушку злобный насмешливый взгляд, она притворно вздохнула, прежде чем произнесла:

– Конечно, платье – не такая уж дорогая вещь, но сам поступок Амины беспримерно дерзок. Она забыла, что я – дочь самого великого бея, и, проявив неуважение ко мне, тем самым оскорбила моего отца. Я думаю, почтенный Рашид-ага, эта наложница должна получить не меньше двадцати ударов курбашом. И пусть наказание исполнит мой евнух Мельзуг.

По залу пронесся шумный вздох, а затем наступила пугающая тишина. Не было ни обычного в таких случаях злобного веселья, ни язвительных перешептываний. За несколько месяцев, проведенных в гареме Мехмет-Али, Элизабет умудрилась ни разу никого не обидеть, и сейчас в глазах, наложниц читалось откровенное сочувствие, от которого девушке захотелось разрыдаться во весь голос.

– Ты волен поступить с провинившейся наложницей по своему усмотрению, почтенный Рашид-ага. Но не забывай, что нашему господину вряд ли понравится, если тело Амины будет изуродовано, – все же предупредила лалла Хинд. – Наш милостивый повелитель говорил мне, что Амина понравилась ему и он намерен когда-нибудь еще призвать ее на свое ложе.

Сердце Элизабет сжалось, в носу защипало от подступающих слез. Она знала, что смотрительница солгала, чтобы защитить ее. Однако убедительность, с которой та произнесла свое предупреждение, подействовала на главного евнуха, и он вынес несколько иное решение, чем то, что предложила принцесса.

– Будет достаточно и десяти ударов, – непререкаемым тоном объявил он. – А приговор исполню я сам.

Красивое лицо принцессы недовольно исказилось, но спорить с главным евнухом, пользующимся доверием бея, было опасно даже для дочери. Кивнув в знак согласия, Ясмин направилась к выходу. Рашид-ага отдал короткий приказ двум евнухам, и они потащили смертельно бледную Элизабет в ту же сторону, а вслед за ними туда потянулась и вся толпа наложниц.

Выйдя из хаммама, евнухи направились в одну из галерей, где обычно происходили подобные наказания. Осознав, что с ней собираются делать, Элизабет вся похолодела от страха и стыда. Она уже знала, что ее будут наказывать на глазах у всех обитательниц гарема. Считалось, что такие зрелища поучительны для остальных, так как созерцание чужих страданий удержит их от неповиновения. Но самым ужасным было то, что злобная принцесса тоже будет присутствовать при этом и открыто радоваться мукам соперницы.

«Я не смогу пережить такого позора, – в страшном смятении подумала Элизабет. – Мне останется только покончить с собой».

Ее подвели к двум точеным мраморным колоннам, в которые были вбиты железные скобки с кожаными ремнями. Евнухи поспешно стянули с девушки одежду, оставив ее полностью обнаженной. Затем руки наложницы подняли вверх и, растянув в стороны, привязали к железным скобкам. Такими же кожаными ремнями евнухи привязали к колоннам ее ноги.

Сделав свое дело, они отошли в сторону, и теперь вперед выступил Рашид-ага. Обернувшись через плечо, Элизабет содрогнулась от ужаса. В руках главного евнуха была мощная длинная плеть, больше похожая на кнут. Сделав шаг назад, Рашид-ага взмахнул ею и с жутким свистом опустил на плечи Элизабет.

Не ожидая столь сильной боли, она громко закричала, широко распахнув свои изумрудные глаза. Кто-то из наложниц испуганно вскрикнул вслед за ней, но этот звук заглушил звонкий издевательский смех принцессы. Собрав все свои силы, Элизабет тут же поклялась себе, что больше не издаст ни звука, даже если ее забьют до смерти. Лучше умереть, чем позволить этой гадине насмехаться над ее страданиями.

Рашид-ага снова взмахнул плетью, и тело девушки пронзила новая страшная боль. Следующий удар заставил ее до крови закусить нижнюю губу, но она не издала ни звука. Еще один удар, еще… И тело Элизабет бессильно повисло. Из прокушенной губы тонкой струйкой текла горячая кровь, но девушка продолжала хранить молчание. Снова просвистела плеть, и новая боль, казалось, разорвала надвое ее изувеченное тело.

– Довольно, довольно, Рашид-ага, она уже потеряла сознание! – словно сквозь туман донесся до нее пронзительный голос смотрительницы.

Рашид остановился, шумно переводя дыхание, и что-то приказал своим помощникам. Подойдя к девушке, евнухи быстро отвязали ее от колонны, и Элизабет бессильно сползла вниз. Тогда один из мужчин подхватил ее на руки и отнес в ее комнату. Следом за ними туда вошли лалла Хинд и причитающая Надия.

Уложив девушку на кровать, смотрительница куда-то послала Надию, и спустя минуту та вернулась, держа в руках маленькую шкатулочку. Достав пузырек с какой-то жидкостью, лалла Хинд смочила раствором мягкую тряпочку и коснулась ею раненой спины Элизабет. Что-то похожее на спирт мгновенно обожгло кожу, и девушка подскочила на кровати так резко, что едва не выбила из рук смотрительницы флакон.

– Ну, слава Аллаху, – облегченно вымолвила лалла Хинд. – А я уж было испугалась, что ты впала в глубокий обморок. Когда ты внезапно замолчала, я подумала, что ты лишилась сознания от боли.

– К сожалению, это было не так, – с тяжелым стоном выдохнула Элизабет. – Было бы лучше, если бы я совсем умерла.

Смотрительница смерила ее строгим взглядом, с упреком покачав головой:

– Разве можно так говорить, Амина? Жизнь дается человеку Аллахом только один раз, и жедать себе смерти – большой грех. Да и не из-за чего.

– Не из-за чего? – Элизабет возмущенно вскочила, но тут же снова опустилась на кровать, застонав от боли. – О моя добрая госпожа, неужели даже ты думаешь, что я в самом деле испортила то проклятое платье принцессы? – всхлипывая от обиды, спросила она. – Клянусь тебе своей жизнью, что я не делала этого! Принцесса солгала, она подстроила все это вместе со своим евнухом, потому что ненавидит меня.

Лалла Хинд глубоко вздохнула и ласково коснулась ее растрепавшихся волос.

– Я знала, что это так, бедная моя Амина. Но мы ничего не могли доказать. Что теперь об этом сокрушаться? Успокойся и полежи спокойно. Я должна обработать твои раны, чтобы рубцы зажили, не оставив, следов.

– Рашид сильно изуродовал меня? – Элизабет жалобно всхлипнула, дернувшись от прикосновения рук смотрительницы.

– Не бойся, все не так страшно. Четыре рубца на спине, два на ягодицах и два на бедрах. Евнух ни разу не попал плетью в одно и то же место.

– А если бы меня наказывал евнух принцессы?

– Этого бы не случилось. Рашид-ага не позволил бы изуродовать тело наложницы бея.

– Наложницы! – Элизабет презрительно фыркнула. – Какие же мы наложницы, если бей даже не в состоянии воспользоваться нашими прелестями? Лучше бы он отдал меня Джамилю.

Испуганно замахав руками, лалла Хинд с опаской взглянула в сторону двери.

– Не смей так говорить, глупая девушка! – торопливо зашептала она. – Иначе ты можешь никогда не увидеть своего обожаемого Джамиля.

* * *.

– О мой пылкий лев! Я вижу, ты устроился здесь не хуже знатного бея.

Поднявшись с низкого турецкого дивана, обитого изумрудным бархатом, Ясмин обошла просторную комнату, с улыбкой рассматривая пышные муслиновые драпировки и персидские ковры.

– Должно быть, мой брат Джамиль полюбил тебя, Асад. Он всегда ценил невольников знатного происхождения, но далеко не ко всем так благоволил.

Склонившись в почтительно-ироничном поклоне, Леон пристально взглянул на принцессу.

– Разве мог бы высокородный принц допустить, чтобы я принимал его сестру в непритязательной обстановке? Все это он подарил мне только ради тебя, прекрасный цветок царских садов.

– Не уверена в этом, – Ясмин скривила тонкие подкрашенные губы. – Джамиль всегда недолюбливал меня. Впрочем, это у нас взаимно.

Сняв с головы пышный малиновый тюрбан с серебристо-голубым пером, принцесса распустила по плечам волнистые черные волосы и с призывной улыбкой посмотрела на невольника брата. Внутренне напрягшись, Леон заставил себя ответить такой же волнующей улыбкой и сделал шаг навстречу женщине. Хотел ли он эту надменную арабку? Бессмысленно было задавать себе этот вопрос. Она была сестрой его хозяина, и он был обязан разделять ее пылкую страсть, чтобы не нажить себе лишних неприятностей.

Замурлыкав, словно разнеженная кошка, Ясмин медленно направилась к нему, но вдруг остановилась на полпути. В ее черных глазах внезапно заплясали озорные огоньки.

– О Асад, я чуть не забыла рассказать тебе одну крайне забавную историю! – весело проворковала принцесса. – Когда я покину этот дом, не забудь поведать об этом Джамилю. А потом расскажешь мне, как бушевал мой любезный братец от негодования. О, я уже заранее ликую, предвкушая его реакцию на это известие!

Выждав, пока она перестанет смеяться, Леон уселся напротив принцессы и с почтительным вниманием посмотрел в ее загоревшиеся глаза.

– Я с нетерпением слушаю тебя, бесподобный цветок жасмина, – сказал он.

– Помнишь ту дерзкую наложницу отца, что встретилась нам однажды в саду? Англичанка с наглыми зелеными глазами, ее зовут Амина.

– Да, я хорошо запомнил ту девушку. – Леон почувствовал, что его лицо начинает каменеть.

– Так вот, Асад, я давно искала возможности ее проучить и, наконец, смогла осуществить свое намерение.

– И что же ты сделала с ней, моя хитроумная пери?

Глаза принцессы вспыхнули злобным торжеством.

– Послушай же, что я придумала. – Ясмин возбужденно заерзала по дивану, устраиваясь поудобнее. – Как-то случайно я подметила, что Амина повадилась приходить в купальню рано утром, когда большинство наложниц еще спят. Я рассказала об этом моему преданному евнуху Мельзугу, и он предложил мне один крайне заманчивый план. Так вот, два дня назад мы с ним встали на рассвете и направились в купальню. Там мы прошли в зал с холодным бассейном, где любит плавать Амина, и оставили на скамейке мое нарядное платье, предварительно изрезав его. Потом незаметно, ушли…

Вскочив с дивана, принцесса принялась ходить кругами по комнате, не в силах усидеть на месте от возбуждения. Леон внимательно следил за развитием ее повествования, не меняя выражения лица, и только его рука с каждым мгновением все сильнее сжимала золотой кубок. Он вдруг ясно осознал, что мог бы сейчас с полнейшим хладнокровием убить эту женщину. Но нужно было сохранять спокойствие, чтобы потом отомстить ей.

– …Какая все-таки досада, что Рашид не позволил наказывать эту нахалку моему евнуху, – с сожалением закончила принцесса, снова присаживаясь на диван и обмахиваясь пышным опахалом. – Уж тогда бы она точно не смогла изображать из себя стойкую мученицу. А мне так хотелось послушать, как она будет кричать от боли и дергаться на веревках всем своим безобразным телом! Когда-то еще выпадет такое развлечение…

Откинувшись назад, Ясмин звонко рассмеялась. Сделав несколько глубоких глотков вина, Леон посмотрел на принцессу ничего не выражающим взглядом.

– Так значит, девушка не издала ни звука во время порки? – спросил он бесстрастным голосом. – Ты говоришь, она очень стойко держалась?

– Да, – недовольно призналась Ясмин. – Не считая единственного крика после первого удара. Хотя мне кажется, что Рашид не щадил ее.

– Но, возможно, наказание было недостаточно суровым?

Принцесса снисходительно рассмеялась, погладив мужчину по руке.

– Должно быть, ты уже забыл, как чувствительны удары курбаша, мой нежный лев, – удивленно заметила она. – Или те чудовищные шрамы на твоей стройной спине оставило другое орудие пытки?

– Нет, я не забыл об этом, – медленно проговорил Леон, посмотрев на женщину таким странным взглядом, что ей стало не по себе.

– Не сердись, что я напомнила тебе об этом, Асад, – примирительно сказала принцесса.

– Ничего страшного, мой прекрасный цветок. – Улыбнувшись, Леон поднялся и направился к дверям. – Пойду отчитаю слуг, за то что они до сих пор не несут нам обед.

Выйдя из комнаты, Леон стремительно пересек длинный коридор и остановился у выхода на веранду. Стукнув кулаком по ажурной решетке, он прислонился лбом к холодному железу и сдержанно застонал. Чувство ненависти разрывало его, и он просто не мог больше оставаться в одной комнате с этой ведьмой. Еще немного – и он бы вцепился в горло и задушил эту чудовищную женщину. Но ведь тогда… Тогда его бедная Элизабет навсегда останется в этой проклятой тюрьме!

Эта гадина заставила главного евнуха выпороть его жену! Столь чудовищное известие просто не укладывалось у него в голове. И, Боже мой, за что?! Ведь Элизабет не сделала ей ничего плохого! Год назад ему самому пришлось пройти через подобный кошмар, но его мучителей можно было понять – тридцать ударов курбашом были расплатой за неудачный побег с пиратского корабля. И напрасно Ясмин думает, что он уже забыл об этом. Такое не изгладится из памяти никогда. Но его хрупкая, изнеженная жена… Как она только выдержала все это, бедная девочка? И все это происходило на глазах этой злой фурии!

Лицо Леона прояснилось, а на губах заиграла зловещая улыбка. Резко повернувшись, он в последний раз врезал кулаком по ажурной решетке и быстро направился по коридору в сторону кухни.

– Принцесса велела накрыть стол в зале с бассейном, – объявил он служанкам. – И поторопитесь, высокородная Ясмин уже заждалась!

Войдя в свои покои, Леон с самой очаровательной улыбкой, на которую только был способен, приблизился к развалившейся на диване женщине.

– Моя принцесса, слуги Джамиля накрыли для нас стол в одном из парадных залов, – сказал он. – Должно быть, так распорядился Джамиль. Разреши мне проводить тебя туда.

– О Аллах, можно подумать, мне хочется куда-то идти, – недовольно пробормотала Ясмин. – Надеюсь, по крайней мере, в том зале имеется удобное ложе, чтобы мы могли заняться нашими любимыми делами после трапезы?

– Думаю, что да, мой дивный цветок, – с улыбкой отозвался Леон. – Насколько я знаю, Джамиль любит отдыхать в этом помещении со своими наложницами.

Неохотно поднявшись, принцесса направилась к дверям. Почтительно склонив голову, Леон шел чуть впереди женщины, указывая дорогу к просторному беломраморному залу, в самом центре которого находился вделанный в пол водоем. У входа в помещение Леон посторонился, пропуская вперед высокородную дочь Мехмет-Али. Сквозь дверной проем он увидел накрытый стол, заметил бесшумно выскользнувших через другую дверь служанок.

– Проходи, мой прекрасный цветок, – с любезной улыбкой проговорил он. – Мне нужно отлучиться на пару минут, а потом я присоединюсь к тебе.

Не дожидаясь ответа, Леон быстро прошел в соседнюю дверь. Одна из стен в этой комнатке представляла собой ажурную решетку, завешенную неплотными занавесками. Сквозь тонкую ткань отлично просматривался соседний зал. Притаившись у решетки, Леон не сводил глаз с принцессы, только что переступившей порог зала. Осмотревшись, Ясмин величественно направилась к низкому столику, вокруг которого было разбросано множество шелковых подушек. Каблучки золотистых туфелек звонко постукивали по мраморным плитам, окружавшим голубоватый бассейн…

Внезапно принцесса резко остановилась, нелепо взмахнув руками. Из груди женщины вырвался изумленный возглас, и она сильнее замахала руками, пытаясь удержать равновесие. И тут, словно по волшебству, мраморный пол резко наклонился, и Ясмин, потеряв равновесие, с диким криком скатилась в водоем.

Послышался скрип механизма, и мраморные плиты мгновенно встали в прежнее положение, будто ничего и не произошло. Громкие вопли Ясмин оглашали просторный зал, эхом отражаясь от мраморных стен. Отчаянно барахтаясь в ледяной воде, принцесса тщетно пыталась зацепиться за скользкие борта водоема. Из своего укрытия Леон отчетливо видел ее искаженное смертельным страхом лицо и с мрачным удовлетворением наблюдал за отчаянными попытками женщины спасти свою жизнь. Казалось, ее неистовые вопли должны были уже переполошить весь дворец, но никто не спешил на помощь. В отличие от принцессы, Леон знал, что это помещение надежно изолировано от остальных покоев дворца. И еще он знал о том, о чем не подозревала бедная Ясмин: этот бассейн с секретом был очередной выдумкой Джамиля, которая появилась во дворце совсем недавно. Таким жестоким способом принц подшучивал над провинившимися наложницами, имевшими несчастье вызвать его неудовольствие.

Крики женщины становились все слабее и наконец стихли. Перестав трепыхаться, Ясмин медленно погрузилась под воду, и голубоватая поверхность сомкнулась над ее головой. Поспешно бросившись в зал, Леон скинул восточный длиннополый халат и нырнул в воду, Он совсем не хотел убивать надменную принцессу, желая лишь хорошенько проучить ее. Безысходность, отчаяние, неотвратимость неизбежного – все эти чувства были незнакомы дочери могущественного правителя. С легкостью вынося жестокие приговоры зависимым от нее людям, она, конечно же, никогда не задумывалась, что значит оказаться игрушкой в чужих руках. Не без злорадства Леон подумал, что сегодня она смогла это прочувствовать на собственной шкуре.

Ему не составило большого труда вытащить Ясмин из бассейна. Уложив принцессу на ковер, Леон поспешно принялся приводить ее в чувство. Из горла Ясмин выплеснулась водяная струйка, и женщина прерывисто задышала. Сидя рядом с принцессой, Леон внимательно наблюдал за ее лицом. Щеки Ясмин заметно порозовели, но в целом она напоминала своим видом мокрую общипанную курицу. Это впечатление усиливали намокшие перья ее пышного тюрбана. На мгновение Леон отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Странно, но в его ожесточившемся сердце не было ни капли жалости или простого сочувствия. Он должен был отомстить этой жестокой женщине за свою жену и просто исполнил свой долг.

Выждав пару минут, Леон наклонился к рыдающей принцессе и ласково тронул ее за плечо.

– Ну, ну, мой нежный цветок, не нужно так убиваться, все уже позади, – с хороню разыгранным сочувствием произнес он. – Умоляю тебя, Ясмин, не плачь, ты разрываешь мне сердце!

– О Асад, я думала, что настал мой смертный час! – повернув к нему залитое слезами лицо, принцесса уставилась на него гневным взглядом. – Где ты был?! Неужели ты даже не слышал, как я звала на помощь? Я так громко кричала, что могла разбудить и мертвого! Почему же никто не бросился мне на выручку? Куда подевались все слуги в этом проклятом доме?

– Любовь моя, я бросился сюда со всех ног, как только услышал твои крики, – уверенно соврал Леон. – И, как видишь, успел вовремя. О мой сладкий цветок, скажи мне: ты сильно испугалась? Как ты умудрилась упасть в бассейн? Наверное, оступилась на скользких мраморных плитах?

Мучительно застонав, принцесса села на ковре, обхватив руками дрожащие плечи.

– Оступилась! – возмущенно простонала она. – Шайтан бы тебя побрал, Асад, я еще не пила вина, чтобы оступаться на ровном месте. Нет, все было совсем не так. Случилось что-то немыслимое. Как только я подошла к бассейну, пол вдруг закачался под моими ногами. Он наклонился, представляешь?! Я не смогла удержаться и скатилась в этот проклятый водоем!

– Странно, как такое могло случиться? – Поднявшись, Леон неторопливо обошел вокруг бассейна, скрывая ехидную улыбку. Насколько он знал, механизм срабатывал только один раз до того, как его снова приготовят к действию, и опасаться ему было нечего – Ты, должно быть, сильно испугалась, бедняжка? – с притворным сочувствием спросил он.

Глаза принцессы наполнились паническим испугом.

– О, ты даже не представляешь, что я пережила! Я же совсем не умею плавать. И вода была такой ледяной… Это было так страшно – чувствовать, как силы покидают тебя, а ты ничего не можешь сделать, чтобы помешать исполниться неотвратимому!

– О да, это действительно страшно, любовь моя, когда знаешь, что тебя ждут тяжкие испытания, а ты не в силах отвести их от себя, – соглашался Леон, не отводя от принцессы тяжелого взгляда. – Думаю, подобное чувство я испытал, когда нас с другом схватили пираты после неудачного побега. Я знал, что меня начнут пытать, может быть, даже убьют, и ничего не мог поделать. Однако как же могло случиться, что пол внезапно ушел у тебя из-под ног… Постой, постой, я, кажется, начинаю догадываться…

С сосредоточенным видом Леон смотрел в опухшие от слез глаза Ясмин.

– Ну, не тяни же, Асад, говори, о чем ты догадываешься! – взмолилась принцесса.

– Хм, видишь ли, мой сладкий цветок, – задумчиво, будто что-то вспоминая, заговорил он, – сдается мне, что это очередная шутка твоего брата. Ты же знаешь, он мастер на всякие проказы. А этот самый зал недавно заново отделали. Должно быть, тогда он и поместил здесь бассейн с секретом, чтобы таким образом подшучивать над наложницами и гостями. Думаю, тебе лучше расспросить об этом самого Джамиля!

Громко выругавшись по-арабски, Ясмин яростно взбила кулачками шелковую подушку.

– О, теперь мне все стало понятно! – гневно воскликнула она. – Это Джамиль решил так жестоко подшутить надо мной, он всегда не любил меня и старался навредить. Поэтому и приказал накрыть нам стол в этом зале, негодяй! Ему-то хорошо известно, что я боюсь воды. Когда-то давно, когда мы еще были детьми, он чуть не утопил меня в дворцовом пруду. Проклятый изверг! Ненавижу его в десять раз сильнее, чем прежде! Никогда больше ноги моей не будет в его доме.

– Любовь моя, ты вся дрожишь от холода. Думаю, тебе сейчас нужно пойти в гарем и попросить у женщин Джамиля сухую одежду…

– Ни за что! – испугалась принцесса. – Чтобы все эти жалкие ничтожества смеялись надо мной? Лучше помоги мне выжать одежду и незаметно выбраться из дворца.

Скрывая свое торжество под виноватой улыбкой, Леон помог Ясмин привести себя в порядок и проводил ее до роскошной крытой повозки во дворе.

– Не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь с тобой, мой нерасторопный лев, – напоследок сказала принцесса. – Во всяком случае, не раньше, чем я забуду об этом ужасном дне. А ведь сначала все было так замечательно!

«Скатертью дорога», – насмешливо подумал Леон, глядя вслед отъезжающему экипажу. Дождавшись, когда повозка скроется из глаз, он весело засвистел и направился в покои Джамиля. На всякий случай следует рассказать принцу о сегодняшнем инциденте с его сестрой. Леон не сомневался, что Джамиль от души посмеется над мучениями Ясмин, особенно если вначале рассказать, как она поступила с Элизабет. Нужно будет убедить Джамиля, что он ничего не знал о секрете бассейна и очень сожалеет о происшедшем. Почему-то Леон был уверен, что Джамиль поверит ему. Люди всегда охотно верят в то, что им нравится.

Вспомнив, с каким хладнокровием он осуществил свою месть, Леон жестко усмехнулся. Сотворить такое с высокородной принцессой! А ведь раньше он был вообще не способен обидеть женщину. Неужели это месяцы плена так ожесточили его? Но можно ли было выжить в этих условиях, оставшись прежним?