"Василий Филиппов. Юлиус Фучик ("Жизнь замечательных людей" #668) " - читать интересную книгу автора

я откашляюсь и буду иметь честь доложить вам свое мнение. Я как раз вспомнил
о пьесе Мольера "Лекарь поневоле". Привели родители к врачу девочку,
которая, как ваш сын, не умела говорить, и спрашивают: "Почему она не
говорит? В чем дело?" И врач еще триста лет назад, знаете, что ответил? "Мы,
великие медики, с первого взгляда определяем заболевание. Невежда, конечно,
стал бы в тупик и нагородил бы вам всякого вздору, но я немедленно проник в
суть вещей и заявляю вам: ваша дочь не говорит потому, что она нема".
У Карела подкосились ноги, его могучая фигура, казалось, стала вдвое
меньше. Мария побелела как полотно и уже почти не слышала голоса врача,
который, ничего не замечая, продолжал:
- Несчастный отец спрашивает: "Так-то оно так, но я бы хотел услышать,
отчего это случилось?" - "Сделайте одолжение, - отвечает врач. - Оттого, что
она утратила дар речи". - "Хорошо, - воскликнул отец, - но назовите мне,
пожалуйста, причину, по которой она его утратила". И знаете, что ответил
врач, уже тогда, триста лет назад? "Величайшие ученые скажут вам то же
самое: оттого, что у нее язык не ворочается".
Посмотрев на Карела и Марию, врач, видимо, понял, что их терпение
испытывать больше нельзя, и решительно сказал:
- Оденьте мальчика, он совершенно здоров и скоро заговорит так, что
ваши головы пойдут кругом. Не исключено, что его запоздалая речь с лихвой
будет компенсирована какими-нибудь блестящими способностями. Деревья,
которые поздно цветут, приносят наилучшие плоды.
Когда Юлеку исполнилось три года, у него наконец "развязался" язык.
Ребенок рос бойким, общительным и очень наблюдательным. От отца он
унаследовал бурный темперамент, жизнерадостность и веселый нрав, от матери -
доброту, жажду познания всего нового.
В "Репортаже с петлей на шее" Фучик сказал о Яне Неруде самые большие
слова и добавил, что для того, чтобы понять творчество этого величайшего
чешского поэта, который, по его словам, "не был понят и оценен по заслугам",
надо хорошо представлять среду, где Неруда родился и рос. "На него налепили
ярлык почитателя малостранской идилии, не замечая, что в глазах этой
"идиллично" старосветской Малой Страны он "был непутевым", что родился он на
рубеже Смихова и Малой Страны в рабочем районе, и что на малостранское
кладбище за своими "Кладбищенскими цветами" Неруда ходил мимо Рингхоферовки"
Ему нравилось, когда в дом приходили товарищи отца. Приткнувшись с
книжкой в углу дивана, Юлек прислушивался ко всему сказанному. И хотя многое
было непонятно, прямота, здоровое чувство правды и сознание своей силы он
ощущал во всем, что делали и говорили эти люди.
Рядом с домом находилось тихое малостранское кладбище, заложенное почти
два с половиной века назад, во время чумы. Теперь там уже никого не хоронят.
Заросшие, отвыкшие от человеческого голоса, тихие аллеи со старинными
надгробиями, статуями, семейными саркофагами, таинственным шелестом ветра в
кронах могучих деревьев. Идеальное место для уединения, где слагал Неруда
свои стихи, полные язвительной иронии, мудрости и веры в чешский народ.
Медленно и робко Юлек бродил по тенистым аллеям, чувствуя себя окрыленным и
счастливым, очарованным березами и темными дубами на сверкающих серебром
лужайках и таинственными тенями.
Совсем рядом - зеленый холм, на котором стоит "Бертрамка". В этой
грациозной, воздушной вилле XVII века, принадлежавшей композитору Душеку и
его жене - оперной певице Жозефине, останавливался и творил Вольфганг Амадей