"Самуэлла Иосифовна Фингарет. Демкая- камнерез владимирский " - читать интересную книгу автора

донеслось из гридницы в третий раз. Много было великих сеч, много у песен
запевок.

Всех храбрей Андрей на поле Перепетовом,
Укрепил полки на брань, сам впереди пошёл... -

подхватил Пётр Кучков раздольный напев. Но спеть про изрубленный щит и
проломленный шлем ему не пришлось. Нетерпеливый взгляд, брошенный из-под
припухших век, на полуслове оборвал песню. Трудно было ладить с князем
Андреем Юрьевичем. То одаривал братской дружбой, то без всякой причины
выказывал гнев. Пётр умолк, поспешно затворил двери.
- Прости, коли не угодил, государь. С малых лет приучен подвигами
твоими гордиться. Да не ко времени, видать, радость, верно, за делом звал.
Приказывай. Кто тебе враг - и мне тот не люб.
- Поскачешь в Ростов, повезёшь весть о чуде. В Суздаль, Новгород,
Псков пошли посмышлёней, из тех, кто были вчера на дороге, когда пресвятая
икона остановила коней.
- Слушаюсь, государь Андрей Юрьевич. Детские все при чуде
присутствовали. Скажу первой десятке, чтобы кубки не полностью осушали.
Поскачем чуть свет.
- Не чуть свет, а сей час! - Сжатый кулак тяжело опустился на лавку.
Пётр опрометью бросился во двор.
Андрей Юрьевич нагнулся к оконцу: окрики, топот ног, ржание лошадей.
По тонкой слюде пронеслись быстрые тени. Отряд пересёк двор. Копыта забили
по деревянной вымостке.
Выбравшись из-под княжьего взгляда, Пётр пригнулся к седлу, словно не
в городе находился, а в поле, крикнул: <Поспешай!> - и помчался, увлекая
бешеной скачкой детских. Куры, бродившие без опаски, с кудахтаньем
разлетелись по сторонам.
На скрещении улиц, возле землянки, грибом выросшей при дороге,
всадникам поклонился человек в кафтане, наброшенном на узкие плечи поверх
холщовой рубахи.
- Здоров будь, Кузьмище Киянин! - весело крикнул Пётр.
- С чем двинулись в путь?
- Посольцами едем. Чудо в дорожных сумках везём.
Дружинники рассмеялись. Отряд перестроился. Трое двинулись к Торговым
воротам, выходившим на Суздальскую дорогу. Путь других лежал на Москву.
Прислушиваясь к удалявшемуся топоту копыт, человек в кафтане
удовлетворённо кивал головой. Был он молод, высок и тощ. На узком лице
выделялись большие, как на иконе, глаза и прямой длинный нос. Волосы,
подстриженные на лбу выше бровей, спускались вдоль щёк свободными прядями.
За долгий рост имя Кузьма залесские люди перекроили в Кузьмище, прозвище
добавили Киянин - из Киева, значит. Окружение князя составляли владимирцы,
суздальцы, москвичи. Кузьма родился под Киевом, воспитывался в
Вышгородском монастыре. В учительной палате книжники-монахи обучали
грамоте окрестных ребятишек. Сначала буквам учили, потом складам: <ба>,
<ва>, <га>, <да>, <бе>, <ве>, потом цифрам. В написании цифры не
отличались от букв, только чёрточку следовало добавить к месту. Кузьма в
учении всех обогнал. Восьми лет ему не исполнилось, когда допустили его
монахи в монастырское книгохранилище. И открылся мальчонке великий мир.