"Самуэлла Иосифовна Фингарет. Огонь на ветру (Повесть) " - читать интересную книгу автора

арбе, Липарит посмел обратиться с вопросом:
- Тётушка Этери, откуда ты узнала, что я ехал из Хорнабуджи, ведь я
не успел тогда об этом сказать.
- От Нино узнала, от кого же ещё. И про бой в долине в крепости
рассказала, и про указ Сагира в плен никого не брать.
- Что за крепость? Будь матерью родной, скажи, где живёт Нино? Сама
обещала помнить - и ни слова, ни весточки.
Тётушка Этери внимательно оглядела Липарита. Раздельно выговаривая
каждое слово, произнесла:
- Нино живёт в крепости Верхняя над ущельем. Её отец там над всеми
главный.
- Начальник крепости, дворянин-азнаур?
- Да, Липарит. Отец Нино азнаур.


Глава III

НА ГОРОДСКОЙ ОКРАИНЕ

В Тбилиси Шота поручили надзор за сокровищницей в царском
казнохранилище. Обязанности необременительные, много времени не занимали.
От царского постельничего не ждут, чтобы он расстилал постель, лошадей за
конюшего чистят другие. Придворная должность означала, что Шота вошёл в
круг писателей и учёных, чьи признанные таланты усиливали блеск двора. И
всё же любое из поручений Шота выполнял добросовестно, с уважением к
самому делу.
После дня, проведённого в праздности в гостеприимном доме Закарэ
Мхаргрдзели, он с особым старанием взялся за подоспевшие хлопоты. Тамар
пожелала оправить книгу в богатый оклад, чтобы сиял золотой переплёт
чеканным узором и светился россыпью камней. Вельможные заказчики обычно
посылали за златоваятелем. Шота не стал этого делать, хотя заказ исходил
от самой царицы цариц. Он велел слуге оседлать Аргентума и отправился в
верхний город.
Отшумел быстрый июльский дождь. Ветер подёргал прямые звонкие струи и
угнал поредевшие тучи, как пастух своё стадо. И вот уже подняли водомёты
брызг босоногие мальчонки, с весёлым лаем промчались собаки. Из зарывшихся
в землю домов вышли на белый свет люди.
Путь лежал по бедным кварталам в сторону торговых рядов. Бесконечная
узкая улочка тяжело переползала с уступа на уступ, словно решила добраться
до неба. Под ноги Аргентума стремительно нёсся мутный ручей, лепёшки грязи
пятнали лощёную шкуру коня редкой масти с серебристым отливом. Где-то
вверху висел неумолчный гул. Он нарастал, приближался, с каждым уступом
делался всё различимей и вдруг накрыл с головой, как морская волна.
Вместо домов в два ряда потянулись лавки. От пестроцветья зарябило в
глазах. Горы красных и жёлтых яблок, багряные россыпи вишен, розовые от
спелости персики, нежно-зелёные огурцы - шаткие, на подпорках, в заплатах
сооружения едва выдерживали выставленный товар. Рядом с холмами пахучих
трав высились стопки лепёшек, кругляши овечьего сыра. В горшочках плавился
золотистый сотовый мёд.
Есть чем торговать городу Тбилиси. Сорок караванов выходят каждый