"Э.Финк. Основные феномены человеческого бытия [R]" - читать интересную книгу автора

тень облачным небом, в сумеречной ночной тьме, полной лунного сияния. И
каждая вещь на берегу водоема бросает свое зеркальное отражение на
поверхность воды. Так что так называемые игры света и тени - не более чем
лирическое описание тех способов, какими даны нам вещи окружающего мира.
Естественно, мы не случайно используем подобные "метафоры", говорим об игре
волн или об игре световых бликов на водной зыби. Однако не сама природа
играет, поскольку она есть непосредственный феномен, а мы сами, по существу
своему игроки, усматриваем в природе игровые черты, мы используем понятие
игры в переносном смысле, чтобы приветствовать вихрь прекрасного и
кажущегося произвольным танца света на волнующейся водной поверхности. На
деле танец света на тысячегранных гребешках волн никогда не "произволен",
никогда не свободен, никогда он не бывает исходящим из себя творческим
движением. Нерушимо и недвусмысленно здесь властвуют оптические законы.
Световые эффекты - "игра" в столь же малой степени, в какой гребешки волн,
с их ломающимися пенными гребнями, - белогривые кони Посейдона. Поэтические
метафоры здесь с наивным правом может использовать грезящая, погруженная в
прекрасную видимость душа - но не человек, который мыслит, постигает и
занимается наукой или который занят выработкой философского понятия игры. Мы
не хотели этим сказать, что не может и не должно быть осмысленного переноса
идеи игры на внечеловеческое сущее. Там, где метафорическое или
символическое понимание игры оказывается шире человеческой сферы, необходимо
просто критически выверить и разъяснить оправданность, смысл и пределы
подобного перехода границ. Но ни в коем случае не следует отдаваться
полупоэтической манере эстетизирующего созерцания природы. Проблема
"антропоморфизма" столь же стара, как и стремление европейской метафизики
выработать онтологические и космологические понятия. То понимание бытия и
мира, которого мы можем достичь, всегда и неизбежно будет человеческим, то
есть пониманием бытия и мира конечным созданием, которое рождается, любит,
зачинает и рожает, которое трудится и борется, играет и умирает. Элеат
Парменид сделал попытку помыслить бытие в чистом виде, исходя из него
самого, а с другой стороны, представить понимание бытия человеком как
ничтожное и иллюзорное: он попытался мысленно взглянуть глазами бога. Но его
мышление осталось вместе с тем связанным с неким путем, hodos dizesios
(фрагм. 2), путем исследования. То же можно сказать и о Гегеле, который
переосмыслил путь человеческого мышления в путь бытия, самопознающего себя в
человеке и благодаря человеку. Антропоморфизм не преодолевается просто
отказом от наивного языка образов и заменой его строгими понятиями. Наша
голова, мыслящий мозг не менее человечны, чем наши органы чувств.
Для проблемы игры из этого следует, что игра есть онтологическая
структура человека и путь человеческой онтологии. Содержащиеся здесь
соотношения между игрой и пониманием бытия могут быть замечены лишь тогда,
когда феномен человеческой игры будет достаточным образом разъяснен в своей
структуре. Наш анализ с самого начала отказался от того поэтизирующего
способа рассмотрения, который надеется обнаружить феномен игры повсюду, где
вольная, наивная в своем антропоморфизме речь метафорически говорит об
"игре" - например, о серебристых лунных лучах на волнуемой ветром морской
поверхности. По видимости "более широкое" понятие игры, включающее в себя
"игры" луны, воды и света наравне с играми колышащейся нивы, детеныша
животного или человеческого ребенка, а то и вовсе - ангела и бога, в
действительности не дает ничего, кроме эстетического впечатления,