"Джек Финней. Боюсь" - читать интересную книгу автора

Я взглянул на фотографию снова.
- А деревья-то в цвету! - сказал я. За спиной мальчишки, исполненного
важности, ухмыляющегося мистера Керча и женщины с ее сияющей улыбкой
стояли деревья Сентрал-парка, одетые густой летней листвой.
Мистер Керч кивнул.
- Знаю, - с горечью сказал он. - И представляете, что она говорит? -
выпалил он, уставившись на жену. - Она утверждает, что это моя жена, то
есть новая жена что-нибудь через пару лет. Боже мой!.. - он сжал голову
руками. - Чего только не наслушаешься от женщины!..
- Почему вы так думаете?.. - Я посмотрел на миссис Керч, но она и
меня не удостоила ответом; она безмолвствовала, сжав губы.
Керч безнадежно передернул плечами.
- Она утверждает, что на снимке все так, как и будет годика через
два. Она сама умрет или... - он поколебался, но все же выговорил, - или я
разведусь с ней, но сына оставлю себе и женюсь на этой, со снимка...
Теперь мы оба глядели на миссис Керч, глядели до тех пор, пока она не
почувствовала, что вынуждена что-то сказать.
- Ну, а если не так, - вздрогнув, вымолвила она, - тогда объясните
мне, что же это значит?..
Никто из нас не нашел ответа, и через несколько минут я откланялся. В
сущности, что я мог им сказать? И уж тем более не мог высказать свое
убеждение, что, какова бы ни была разгадка злополучного снимка, дружная
жизнь этой четы кончена.
Я мог бы и продолжить. Я мог бы привести еще не одну сотню подобных
случаев. Все они имели место в Нью-Йорке и ближайших его окрестностях на
протяжении нескольких последних лет; думаю, что тысячи таких же случаев
произошли и происходят сегодня на всем белом свете. Я мог бы и продолжать,
но задам главный вопрос: что же происходит и почему?
Пожалуй, я могу дать ответ.
Разве вы сами не замечали, что едва ли не каждый, кого вы знаете, все
решительнее восстает, бунтует против настоящего? И все острее тоскует по
прошлому? Я заметил. За всю свою долгую жизнь я прежде что-то не слыхивал,
чтобы такое множество людей высказывали откровенно желание "жить в начале
столетия", или "когда жизнь была проще", или "когда жить на свете было
стоящим делом", или "когда вы могли вывести своих детей в люди и быть
уверенными в завтрашнем дне", или, наконец, попросту "в добрые старые
времена". Никто, никто не говорил такого, когда я был молод. Настоящее
представлялось нам славным, блистательным, лучшим из времен. А вот теперь
говорят иначе...
Впервые за всю историю человечества люди отчаянно хотят спастись от
настоящего. Газетные киоски Америки битком набиты литературой о спасении,
и самое ее название уже символично. Многие журналы отдают свои страницы
фантастике: спастись, уйти - в иные времена, в прошлое, в будущее, в
другие миры, на другие планеты - куда угодно, лишь бы прочь отсюда, из
нашею времени. Даже крупные еженедельники, книгоиздательства и Голливуд
все чаще и чаще уступают требованиям такого рода. В мире появилось единое,
страстное, как жажда, желание, вы почти физически можете ощутить его -
давление мысли, борющейся против пут времени. И я глубоко убежден: это
давление - миллионы умов, слитых в едином порыве, - уже понемногу, но все
более явственно расшатывает самое время. В минуты, когда такой порыв