"Владимир Фирсов. Бухта опасной медузы (Научно-фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

которую я мог провести свое суденышко даже с закрытыми глазами. В бухте
почти не росла зостера, в зарослях которой любят прятаться ядовитые
крестовички, поэтому для любителей подводной охоты это место было сущим
кладом.
На карте в нашем институте это место носило название бухты Опасной Медузы.
И это было странно. Ведь медуз там почти не встречалось, а ядовитых
крестовичков и подавно: при каждом дожде потоки пресной воды стекали в
бухту со всего острова, а крестовички ее не любят.
Мне нравилось охотиться тут: глубина небольшая, непуганая рыба еще не
научилась бояться ружья, и порой у меня на кукане после часа охоты
оказывалось больше дюжины рыб.
Глиссер стремительно летел в полосе тумана, окутавшего вход в бухту. Мое
ружье лежало на стланях, рядом с рюкзаком, из которого торчали длинные
синие ласты, и я уже предвкушал удовольствие завтрашней охоты. Пастельные
тона вечерних красок земли и неба сгустились, потемнели. Легкий рокот
электромотора отразился от нависшей справа скалы, потревоженная вода
зашлепала торопливо гребешками волн по гранитной стене, вдоль которой я
мчался. Еще полсотни метров - и стоп, мотор! Глиссер, оседая и теряя
скорость, опишет дугу к крохотному треугольному песчаному пляжу, зажатому
среди каменных глыб.
Удар, распоровший днище глиссера, кинул меня вперед. За мгновение до этого
я скорее угадал, чем увидел, какое-то препятствие - темную полоску,
перечеркнувшую горловину бухты, сделал движение, чтобы привстать, и тут же
был выброшен за борт. В ушах еще стоял треск рвущихся переборок, в рот и
носоглотку хлынула вода, меня крутило в глубине, как в центрифуге, голова
звенела от удара. В подводной тьме нельзя было понять, где верх и где низ
и куда надо стремиться, чтобы глотнуть воздуха. Наконец инерция движения
погасла, и я вынырнул на поверхность за мгновение до того, когда удушье
стало невыносимым. Колени саднило (я сильно ударился о борт), звон в
голове прекратился, стих и рокот мотора, но низ живота болел так, словно
меня лягнула лошадь, из-за чего даже дышать было больно. Я смерил глазами
расстояние до глиссера, который медленно удалялся, заметно погружаясь в
воду, оглянулся - до берега было гораздо ближе - и медленно поплыл к нему.
Здесь, в кольце скал, было уже темно. Я разделся, кое-как выжал одежду.
Постепенно боль проходила, я стал осматриваться.
Темнота сгустилась, но все же я рассмотрел черное пятно - полузатонувший
глиссер. Я не очень беспокоился за него: карманы непотопляемости не дадут
ему утонуть, но в нем была рация, которая после длительного купания
наверняка выйдет из строя. Недалеко от берега виднелся еще какой-то
предмет. Я не сразу сообразил, что это мой рюкзак, а когда понял,
стремглав кинулся в воду: он-то непотопляемостью не обладал и держался на
поверхности, очевидно, последние секунды.
Я доплыл до него, когда он только-только погрузился в воду, удачно нырнул
и ухватился за лямки. Вскоре я уже блаженствовал на берегу, натянув
гидрокостюм и с аппетитом уплетая консервы.
Темный силуэт глиссера все еще виднелся сквозь туман. Над скалами
поднялась полная луна, и ее свет придал пейзажу особую прелесть. Тревога
первых минут отступила. Я был сыт и одет, и у меня была пища на несколько
дней. Послезавтра, когда я не выйду на связь, меня хватятся, и Сергей
примчится сюда.