"Владимир Фирсов. Возвращение" - читать интересную книгу автора

над мраморной пятиконечной звездой. Профессор Свет что-то говорил ему, но он
не понимал ничего - все слова оставались за порогом сознания, а он продолжал
идти, ехать, мчаться, лететь по улицам небывалой, невозможной Москвы - то
рядом с забавными карапузами, таращившими на него круглые глазенки, то в
стремительном полете над крышами.
Он видел здания небывалой вышины и прозрачные трубы над городом, в
которых скользили прозрачные каплевидные поезда, обгонял диковинные
автомобили, не похожие ни на что, спиралью взлетел чуть не к самому небу
вокруг бетонной иглы неимоверной длины - верхняя часть вся была в каких-то
железных прутьях, словно ерш для чистки ламповых стекол. На самой ее
макушке, выше облаков, развевался красный флаг, а рядом с флагом летели двое
на прозрачных крыльях - похоже, парень с девкой, - кувыркались в небе,
смеялись и дурачились, ошалев от солнца, неба и любви... Потом все исчезло,
стена комнаты вернулась на место, и постепенно Николай Тимофеевич осознал,
что он по-прежнему сидит все в том же кабинете.
- Что это? - тихо спросил он после долгой паузы.
- Это Москва, сегодняшняя Москва, - ответили ему. - Это тот самый город,
защищая который, и вы, и миллионы других людей шли на бой с фашизмом, шли на
смерть и муки.
- Но ведь такое не сделать и за двадцать лет. Сколько же времени прошло?
- еле слышно спросил Николай Тимофеевич, уже предугадывая ответ и страшась
его. - Какой теперь год?
Они смотрели на него с жалостью и тревогой.
- Год вам ничего не скажет, - ответил Свет тихо, - у нас теперь другое
летосчисление. А война закончилась пятьсот лет назад.

4

Заседание Трибунала Чести тянулось долго. Страсти разгорелись, участники
порой забывали, что они собрались решить судьбу Владимира Росина, и
пускались в дебри хронофизики и хроноистории, проецировали на экран зала
заседаний то сложнейшие математические выкладки, то алгоритмы, заданные
мозгу Института времени, а то и просто несли ахинею, пытаясь прикрыть
слабость своих аргументов красноречием. Не терял спокойствия, наверное, лишь
виновник всей этой кутерьмы Росин. Войдя в зал, он плюхнулся на ближайшее
кресло и вот уже третий час с философическим видом разглядывал потолок,
словно происходящее в зале его совсем не касалось. Николай Тимофеевич,
наоборот, места себе не находил, извертелся в кресле, все время хватал
Владимира за руку и громким шепотом - чуть ли не на весь зал - возмущался
несправедливыми нападками на своего спасителя, а защитникам Росина несколько
раз бурно аплодировал. На него вначале оглядывались, но председатель
Хроносовета профессор Свет объяснил, кто он такой, и на него перестали
обращать внимание.
Во время перерыва Росин отвел Деда обедать на крышу, откуда вся Москва
была как на ладони. Дед, быстро освоивший обращение с шифратором, сам
заказывал блюда автомату, но ел невнимательно - рассматривал город, задрав
жидкую бороденку, провожал взглядом аэропоезда, дирижабли туристов, летунов
с разноцветными крыльями.
- Теперь я понимаю, почему твои дурехи мне голову морочили. Да и ты
тоже... - Он подмигнул сидевшему с ними врачу.